Рассказ Михаила Логинова, кадета 55 взвода Оренбургского президентского кадетского училища,

о своем прадеде, красноармейце Анненкове Василии Андреевиче, 10.04.1912г.-03.02.2001г.

     Жизнь его - подвиг

Как мало их осталось на земле

не ходят ноги и тревожат раны,

и ночью курят, чтобы в страшном сне,

вновь не стреляли в них на поле брани.

Мне хочется их каждого обнять,

теплом душевным с ними поделиться,

Была бы сила, чтобы время вспять…

но я не бог... война им снова снится.

Пусть внукам не достанется война

и грязь её потомков не коснётся,

пусть курит бывший ротный старшина

и слышит, как внучок во сне смеётся.

                                         Ю. Соловьев

     Каждый год все дальше и дальше уносит нас от тех страшных событий Великой Отечественной войны, которые затронули и искалечили судьбу каждой семьи в нашей огромной стране. С каждым годом все меньше и меньше остается тех, кто пережил эту разрушительную войну, кто на себе испытал ужасы бомбежек, ранений, голод, потерю близких людей, плен в фашистских концлагерях и многое другое, чего не знаем мы, послевоенные поколения. Прошло более десяти лет с тех пор, как ветеран Александр Шмаков написал:

Давит душу тупая усталость

Фронтовых изнурительных лет.

Говорят, что нас мало осталось,

Скоро скажут, что нас уже нет…

     Мы, их потомки, не должны забывать тех, кто не жалея своей крови и самой жизни, вел борьбу за наше будущее, за нашу жизнь и счастье, за свободу и независимость нашей Родины. Мой папа мне объяснил, почему праздник День Победы – это «радость со слезами на глазах». Это праздник не только радости, что наступил мир. Это праздник боли, что рядом кого-то нет и уже никогда не будет.

     Я расскажу вам о своем прадеде Василии Андреевиче Анненкове, солдате, прожившем долгую жизнь. Он умер в 2001 году, за пять лет до моего рождения. Его жизнь - целая эпоха, полный учебник новой истории страны. Прадед помнил годы революции и Гражданской войны, голод, подъем страны и репрессии, страшную войну, разруху и годы тяжелейших послевоенных восстановительных работ, счастливые для всего нашего народа времена, годы нового строительства, космоса и открытий, перестройку, распад любимой страны и новую Россию. Папа сказал, что дед не любил вспоминать войну и рассказывать о своих боевых подвигах: всегда говорил, что это было очень страшно, больно и ничего хорошего в войне нет, рассказывать об этом не стоит. Мой прадед воевал первые восемь месяцев Великой Отечественной войны. Это было время огромных потерь, поражений и тяжелейших отступлений наших войск. Много погибало товарищей. Возможно, это и было основной причиной того, что прадед не любил рассказывать о войне. Фронтовичка Ю. Друнина писала в послевоенные годы:

Я столько раз видала рукопашный,

Раз наяву. И тысячу – во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

     Мой рассказ о прадеде составлен, в основном, по воспоминаниям моих бабушек, которые невольно «подслушивали» разговоры встречавшихся по праздникам фронтовиков с моим прадедом, их отцом, по небольшим скупым рассказам самого прадеда Василия. Еще и события в стране последних лет жизни прадеда подтолкнули его на какие-то воспоминания о фронтовых годах. Он не понимал, зачем начали пересматривать итоги Великой Отечественной войны, сильно переживал, когда стали принижать историческое значение подвига советского солдата. Иуды и предатели были во все времена. Папа вспоминает, что сильно расстроили и возмутили деда рассуждения о том, что не надо было им оборонять Ленинград, а проще сдать город немцам для того, чтобы спасти большую часть горожан. Дед резко высказал: «Мы тогда отстояли страну, а вы сейчас ее сдаете, мы из последних сил дрались с сильным врагом до смерти, а вы не можете защитить даже братские могилы». Он со слезами спрашивал: «Неужели вы не видите, как плачут обелиски и могилы, когда их сносят по-фашистски?». Страшно, когда нас пытаются заставить забыть подвиги наших отцов и дедов, уничтожают память и гордость за предков. Мы должны чтить память своих героев, чтить память тех, кто отдал свои жизни за освобождение от ига фашизма, быть верными традициям русского народа и бережно относиться к ценностям страны. Это наша благодарность всем тем, кто защищал страну и погиб, кто пережил те страшные годы и выжил.

Зарыты в нашу память на века

И даты, и события, и лица,

А память - как колодец глубока.

Попробуй заглянуть - наверняка

Лицо - и то - неясно отразится.        -пел Владимир Высоцкий.

     Мой прадед Василий Андреевич Анненков родился 10 апреля 1912 года в селе Гаврило-Архангельское Вознесенской волости Бузулукского уезда Самарской губернии (сейчас это село Яшкино Красногвардейского района Оренбургской области).

     Первый боевой опыт мой прадед получил на Советско-Финской войне 1939-1940 годов. Правда, в крупных сражениях с белофиннами ему поучаствовать не пришлось, его часть прибыла на фронт к завершению короткой финской компании после прорыва  Красной армией «линии Маннергейма», продолжались только небольшие локальные бои. Пройдя боевое крещение, мой прадед в 1940 году вернулся в родное село. Он, его жена Александра Никифоровна, дочери Анастасия, Валентина, сын Петр и младшая сестра прадеда Мария жили тогда в 4 километрах от села Яшкино, в поселке Ананьевка, куда они переехали с родителями прадеда: отцом Андреем Тимофеевичем и матерью Феодосией Максимовной, и где построили дом еще в 1923 году, получив там наделы по «Декрету о земле» 1917года.

     Вернувшись домой с финской войны, мой прадед Василий Анненков продолжил работу ветеринарным фельдшером в своем колхозе «Имени 1 мая». Весной 1941года, по распоряжению райвоенкомата, прадеда отправили на военные курсы. Учения проходили с 25 марта по 7 апреля на полигоне под Чкаловым (сейчас г.Оренбург). А в колхозе это было время самых активных работ по подготовке к посевной и всем летним работам. Как в пословицах говорится: весенний день весь год кормит. Вернувшись 8 апреля с курсов, Василий Анненков полностью ушел в работу. Его жена и дети рассказывали, что несколько минуточек он порадовал их своим присутствием в день приезда из Чкалова, а потом они увидели его только в мае. К его ветеринарному пункту были прикреплены четыре колхоза Яшкинского сельсовета, четыре колхоза Грачевского сельсовета, все колхозы Кинзельского и Вознесенского сельсоветов, было много поездок по этим сëлам. Еще в это время к нему в ветпункт привезли породистого коня из Чкаловской племенной конюшни для разведения хороших рабочих лошадей. Техники в колхозах было мало, в то время лошадь была самой главной тяговой силой и помощницей в работе крестьян. Прабабушка Александра вспоминала, что если бы прадеда не вызвали в военкомат 14 мая 1941года, то семья увидела бы его еще позднее. 14 мая Василий Анненков прошел медкомиссию, в его военный билет вклеили карточку с указанием места сбора в первый день начала каких-либо военных действий, приписное свидетельство. После короткого свидания с семьей Василий Анненков вернулся на работу, продолжалась посевная кампания. А на домашнем подворье и огороде работали жена, маленькие дети Анастасия, Петр и, жившая с ними, младшая сестра Василия, двенадцатилетняя Мария. Их мама, Феодосия Максимовна, умерла в апреле 1937 года, и в этом же году, 11 октября расстреляли их отца, Андрея Тимофеевича, реабилитированного 6 июня 1989 года. Самому младшему ребенку в семье, моей бабушке Валентине, было тогда всего 3,5 года, но и она старалась чем-то помочь по дому, выполняла различные простые работы. После посевных работ у крестьян наступает короткое «затишье» и Василия Анненкова дома стали видеть его дети.

     В это время в колхозах Яшкино, Грачевки, Кинзельки, Вознесенки  начали готовиться к всенародному празднику «День коня». Так назывался большой летний праздник у жителей тех мест. Его было решено провести 22 июня на равнине около Белого озера, между селами Яшкино и Грачевка у реки Малый Уран. На эти праздники привозили различных лошадей и основным действием были бега, которыми завершали «День коня». Мой прадед всегда присутствовал на таких мероприятиях. Папа рассказывал, что дед очень любил лошадей, разговаривал с ними, всегда подкармливал их чем-то вкусненьким, жалел и никогда никому не позволял бить их кнутами. «Если лошадь не справляется, то лучше не стегать ее кнутом, а немного разгрузить повозку»,- говорил он. Прабабушка Александра вспоминала, что от него, наверное, его детям меньше доставалось сахара, чем его лошадям. За ним, ветеринарным фельдшером колхоза, всегда была закреплена лошадь, но он очень много ходил и что-то носил сам, жалел ее. Только когда нужно было доехать куда-то далеко или привезти что-то тяжелое, прадед запрягал лошадь и всегда благодарил ее за то, что она ему помогла.

     22 июня 1941года Василий Анненков с утра приехал на праздник «День коня», дети и жена остались дома. В этот раз привезли много лошадей, были породистые, племенные из Чкалова (Оренбург), из Подольска, из племенных колхозов Оренбуржья. Организаторы готовились проводить бега рысистых коней, скаковых верховых лошадей. От колхоза «Имени 1 мая» участвовал конь белой масти по кличке «Будимир». Мой прадед очень любил этого коня, говорил, что умнее животного не встречал. Ухаживал за Будимиром конюх Капëнкин Владимир Епифанович. Василий Анненков вспоминает: «Была хорошая погода, на празднике я встретил много родных, друзей и товарищей по работе». Тогда еще никто из них не знал, что фашистская Германия без объявления войны уже вероломно напала на СССР. У всех гостей и участников праздника было приподнятое настроение, все улыбались, веселились. Вдруг, непонятно из-за чего и почему, моему прадеду стало очень плохо, он потерял сознание. Председатель колхоза «Имени 1 мая» Анохин Сергей Никифорович сразу дал задание своему шоферу отвезти моего прадеда домой, тогда в колхозе уже была «полуторка». Шофер быстро завел машину, усадил прадеда в кабину и отвез его в Ананьевку, а сам вернулся на праздник. Дома Василию Анненкову стало получше, но не проходило какое-то сильное волнение, ему захотелось побыть с детьми. В те времена самым лучшим домашним развлечением и времяпрепровождением было пойти в сад или на огород. Мой прадед взял троих своих детей и сестренку-подростка, по двое с каждой стороны, и они направились на огород. Шли обратно домой вечером, во дворе встретили соседа Воронина Филиппа Макаровича, вернувшегося с праздника. Он был очень взволнован и говорит: «Василий Андреевич, нам сейчас в конце праздника сообщили, что Германия напала на нашу страну». И только тогда мой прадед понял, почему у него внутренняя дрожь и беспокойство так и не прошли, он каким-то образом почувствовал большую беду. Зашли с детьми в избу. Уже смеркалось, зажгли «коптушку» (керосиновую лампу), электричества в поселке не было. Прадед усадил жену и детей за стол и говорит: «Будем прощаться, я сейчас должен уйти в военкомат на место сбора военнообязанных». В это время в окно постучали, приехал конюх Капëнкин. Спросили его: «Что случилось?», он говорит: «Откройте дверь, тогда скажу». Открыли ему дверь, он зашел, «как черная туча», и молча протянул повестку, где было указано, что Анненкову Василию Андреевичу 23 июня 1941 года в 9 часов необходимо явиться в военкомат для отправки на фронт. У прадеда неожиданно началось кровотечение из носа, когда он всем прочитал повестку вслух. Никто ничем не может остановить кровь, прибежали еще соседи Воронин Филипп, Шатохин Константин. Кто-то принес лед из погреба, кто-то тряпку с колодезной водой прикладывает к голове, но кровь никак не останавливалась. Прекратилось кровотечение также неожиданно, как и началось. Пришел Носиков Андрей Демьянович и говорит, что это он выписал повестку моему прадеду и другим односельчанам, когда получил телефонограмму с предписаниями. Теперь заходит в дома попрощаться. Вспомнили о том, что Носиков А.Д. часто приносил в дома сельчан плохие вести, он выписывал моему прадеду повестки на четыре войны. Первую, когда был конфликт на озере Хасан в июле 1938г., вторую - когда начались военные действия на реке Халхин-Гол в мае 1939г., третью - на Финскую войну в ноябре 1939г., и сейчас четвертую - на Германскую. Разошлись по своим домам с тяжестью на душе.

     23 июня 1941года Василий Анненков в 8 утра явился в военкомат первым. Потом пришли яшкинцы Шеин А.О. и Галактионов Н.П., из совхоза им.Свердлова прибыл Курилов И.О., подошли Солопов Константин Григорьевич, Филатов Федор Герасимович, Гречушкин И., из Грачевки Гарягин Василий Филлипович, из 30-ой колонки (немецкие поселения) Никитенко, из совхоза Ленина Толстых, из села Яикова Ищейкин Я.А., Давлетов из Кулманки и Давлетов из Еленополя, позднее пришел яшкинец Рощупкин Е.Г.

     Военный комиссариат Люксембургского района в селе Яшкино за годы Великой Отечественной войны призвал в ряды Красной Армии 7785 человек.

     Прадед вспоминал: «Отвезли нас на машине до станции Сорочинская, откуда поездом отправили в город Бузулук. Сюда прибывали и прибывали непрерывно поезда, грузовики с призывниками отовсюду: из Новосергиевки и Покровки, Матвеевского района, из Колтубанки, Сороки (г.Сорочинск), из совхоза Войкова, Белогорки, Ташлы, из Тоцкого района».  Мобилизованные переночевали в 83-ей железнодорожной школе им.Кирова. Утром привезли резиновые галоши на всех и книжки-памятки с воинским уставом и правительственными указами для чтения и изучения в вагонах в свободное время. Прадед рассказывал: «Днем нас всех построили в колонну по четыре человека, заняли всю улицу перед школой. Было много провожающих из Бузулука и соседних сел». Выступил военный комиссар и уже сорванным хриплым голосом скомандовал: «Шагом марш в направлении вокзала». Там уже стоял и ждал отправки сформированный эшелон. В это время все провожающие с криками и плачем кинулись в строй к своим мужьям, отцам и братьям. Всë смешалось, комиссар мечется по колонне, унимает и разгоняет провожающих, хрипит: «Разойдись!». Мой прадед вспоминал: «Рëв стоял такой силы, что меня всего передернуло, как будто электричество прошло по всему телу». Спросил у стоящего рядом Филатова Федора: «Что у меня на голове?». Федор посмотрел, ужаснулся и ответил: «Волосы поднялись!». С большим трудом «очистили» колонну призывников от родных, двинулись на вокзал и сразу грузились в вагоны. Эшелон ушел из Бузулука вечером 24 июня 1941г.

     Через пять дней эшелон прибыл в Ленинград на Московский вокзал. Построились в колонну, быстро перешли на Финский вокзал, сразу погрузились в другой эшелон для отправки на станцию Куйвози Выборгского района. Со станции Куйвози, куда прибыли несколько эшелонов из разных областей страны, колонной выдвинулись на военный полигон. Там мобилизованных строили, делали перекличку и распределяли по казармам, по взводам. Когда спросили, кто плотник, мой прадед и Федор Филатов вызвались и вышли из строя. Им выдали топор, ножовку, молоток, гвозди и поручили сделать перегородку в помещении казармы для размещения материальных ценностей части. Старшина в это время с несколькими призывниками ушли получать обмундирование. Принесли старые шинели с заплатками на рукавах, брюки с залатанными коленками и починенные гимнастерки. Пока Анненков и Филатов заканчивали «строительные работы», большую часть обмундирования разобрали, осталось очень маленького размера. Федор был поменьше, ему что-то подобрали, а Василию ничего не подходит. Шинель осталась такая, что с трудом налезла даже на Николая Щеколдина, он был самый маленький в подразделении. Старшина резкий был, кричит на прадеда: «Почему не переодеваешься?!». Он отвечает, что обмундирование старое, залатанное и по росту не подходит, даже перешить невозможно. Старшина продолжает кричать, что сейчас доложит командирам о саботаже во взводе. А начальство в это время находилось за перегородкой, построенной Василием и Федором, и все слышали. Командир вышел из-за перегородки, спрашивает у прадеда: «Кто такой? В каком звании?». Прадед ответил: «Красноармеец Анненков Василий». Командир говорит всем, что красноармеец Анненков прав и отчитал старшину за то, что старья натащил в подразделение. Старшина сам пошел на склады, принес прадеду новые шинель, гимнастерку и брюки 50 размера 4 роста. Когда прадед оделся во все новое и по росту, его земляки Горячин и Филатов показали старшине, что полученная ими форма тоже не подходит по росту. Старшина и им принес все новое. Тогда уже все во взводе возмутились и потребовали всем выдать новое обмундирование. Старшина взял список размеров и несколько человек с собой на склад с обмундированием. Так, никого не побоявшись, прадед завоевал авторитет среди красноармейцев, одев всех во все новое. Начали знакомиться друг с другом, в части оказались призывники из Ленинграда, Архангельска, Воронежа, Курска, из Украины и Оренбуржья. У земляков прадеда однополчане потихоньку интересовались, что это за человек, где работал и в какой должности. Яшкинец и друг прадеда Федор Филатов им ответил, немного с юмором: «Будьте поосторожнее с Василием, он на гражданке работал коновалом, спуску никому не даст, его даже кони боялись». Они все тогда были молодыми и в эти тяжелые дни пытались как-то шутить. Федор Герасимович Филатов стал пулеметчиком во взводе, прошел почти всю войну, несколько раз был ранен, погиб 11 апреля 1945г. До Победы оставалось меньше месяца.

     На следующий день на полигон пригнали 19 машин, рама с кабиной. Всех построили, командир части поставил задачу изготовить кузова на машины. Тогда задачи ставили, а чем, из чего и как выполнять, не разъясняли. Прадеду и еще нескольким бойцам поручили найти и доставить доски. У озера неподалеку нашлись складированные доски и бруски, но, когда прадед с товарищами подошли за досками, вооруженная охрана их остановила. Пришлось как-то договариваться, у подошедших тоже было, только что полученное, оружие с полным боекомплектом. Откуда-то притащили краску и инструмент. Строили кузова и тут же красили. На третий день к вечеру доложили командованию, что приказ выполнен. Командиром части №547, в которой Василий Анненков начал свой боевой путь, был житель Ленинграда Маевский Николай Осипович, поляк по национальности. Комиссаром – Устинов (имя, называемое прадедом, никто не может вспомнить, а в документах мы пока не нашли).

     Этой же ночью, в два часа, часть подняли по тревоге и на машинах отправили в Ленинград, а потом в Эстонию под Таллин в 11 стрелковый корпус 8 армии. Наши войска отступали, несли большие потери и требовали постоянного пополнения. В это время заканчивалась Прибалтийская стратегическая военная операция (с 22.06.1941г. по 9.07.1941г.), в которой ни Красной армии, ни немцам не удалось выполнить поставленные задачи. Эта операция, как и все сражения, проигранные нами в начале войны, имела огромное значение в ходе Великой отечественной войны. Блицкриг немецких войск не удался. Натолкнувшись на мужество и стойкость наших солдат, фашистские армии застряли в Прибалтике, а по планам операции «Барбаросса» должны были уже разгуливать по Невскому проспекту Ленинграда. Наши войска сохранили большую часть Эстонии, город Таллин с нашей основной базой Балтийского флота и дали выигрыш времени для укрепления подступов к Ленинграду, организовать оборону Таллина и подтянуть подкрепление. Достигнуто это было ценой 200 тысяч жизней бойцов Красной армии. Воинская часть №547 понесла здесь первые потери. Большие потери, более половины личного состава, в этих боях начала войны, были и у немецких войск. Командование Вермахта было вынуждено сделать передышку, перегруппировать свои войска и выделить новые силы и резервные части, которые планировалось использовать на других направлениях театра военных действий войны.

     Продолжением Прибалтийской стратегической оборонительной операции, без перерыва, стала Ленинградская оборонительная операция (с 10.07.1941г. по 30.09.1941г.), а после нее началась длившаяся более двух лет оборона Ленинграда. На первом этапе этой операции немецкие войска должны были захватить Эстонию. По планам Гитлера, «проблема Эстонии» должна была быть снята ещё ранее, в ходе наступления в Прибалтике. Без занятия Эстонии и побережья Финского залива невозможно было обеспечить действия северного фланга ударной группировки, наступающей на Ленинград. Кроме того, подлежал взятию Таллин - крупная советская военно-морская база. События в Эстонии до конца августа 1941 года проходили изолированно от остального наступления немецких войск. Эти бои получили название Таллинская оборона (с 05.07.1941г. по 28.08.1941г.), в которой принимала участие воинская часть прадеда.

     Мы много знаем о защите Брестской крепости, битвах под Москвой и Ленинградом, Сталинградском сражении, Курской и других страшных битвах Великой Отечественной войны и очень мало знаем о боях, незначительных по сравнению с большими сражениями, о проигранных боях, после которых наша армия отступала. Это позволяет некоторым «историкам» очернять события тех дней, называть красноармейцев стадом, а их командиров глупыми пастухами. Это гнусная ложь. Необходимо не забывать о героической, отчаянной борьбе и сопротивлении наших солдат и командиров, об успехах наших отступающих войск. Они отступали, но не сдавались, уничтожали тысячи и тысячи фашистов, технику врага. Это тоже должно цениться. Ведь никто не осуждает М.И.Кутузова и его солдат за сдачу Москвы французам.  Мы с папой считаем, что страшные драматические события проигранной «Таллинской обороны» незаслуженно забыты. Даже прадед больше вспоминал об обороне Ленинграда, а не об обороне Таллина.

     Таллин обороняла 8 армия РККА (Рабоче-крестьянская Красная армия) общей численностью до 20 тысяч военнослужащих. Против наших войск немецкое командование сосредоточило 4 пехотные дивизии численностью до 60 тысяч человек, усиленные артиллерией, танками и авиацией. Таллин не был заранее подготовлен к обороне с суши, хотя в городе оставались некоторые подземные сооружения, построенные перед первой мировой войной царским правительством. Три линии оборонительных сооружений вокруг Таллина начали строить только в июле 1941 года под руководством инженерного отдела флота. Однако завершить строительство не удалось.

     Немецкое командование перед началом операции в Эстонии предполагало, что боевые действия там примут вид операции по зачистке территории, однако события показали недооценку советских сил в Эстонии. Они не понимали, как один наш солдат сможет противостоять трем немецким солдатам, да еще поддерживаемым артиллерией, самолетами и танками. То, что из этой «чистки» в конце концов вышла многонедельная ожесточённая борьба, в тот момент немцы еще не знали. В итоге эта «чистка» обошлась им большой ценой.

     11-ый стрелковый корпус 8-ой армии закрывал восточное крыло фронта до Чудского озера по северному берегу реки Эмайыги. В этой части оборонительные сооружения вообще не начинали строить, и поэтому красноармейцы сами устраивали преграды для техники и живой силы противника, рыли рвы и окопы. Прадед рассказывал, что все силы бойцы тратили на укрепление позиций, а надо было находить еще где-то силы для отражения атак превосходящего противника и редких контрударов.

     8 июля 1941 года войска противника атаковали части 11-го корпуса, однако все атаки были отбиты. На некоторых участках наши подразделения организовали контрудары и отбросили немцев на несколько километров назад. Прадед рассказывал, что противник, получивший «по зубам», изменил тактику, оставил их (11 корпус) в покое и перенёс все свои усилия на другие позиции, западнее. До 22 июля 1941 года в полосе 11-го корпуса, установилось относительное затишье. Прадед говорил, что в такое затишье было еще страшнее, чем в боях. Их позиции ежедневно бомбила вражеская авиация, зенитные части располагались ближе к городам, а наших истребителей просто не было. По официальным данным за первые три дня войны ВВС Северо-Западного фронта лишились 921 самолёта. В первые часы войны удары люфтваффе пришлись по 11 аэродромам ВВС РККА, расположенных на территории Прибалтийского особого военного округа. Удары люфтваффе оказались неожиданными и застали врасплох наши ВВС округа, значительная часть самолетов была уничтожена противником на земле или на взлете.

     В эти дни (до 22 июля) немецкие войска сосредоточили все свои силы и, непрерывно атакуя, пытались прорвать оборону на позициях соседнего 10-го стрелкового корпуса и 22 мотострелковой дивизии НКВД, которая обороняла Таллин на стыке 10 и 11 корпусов. Все попытки немецких войск там также заканчивались неудачами, с большими потерями немецкие части возвращались назад к своим позициям. 18 июля немецкое командование было вынуждено сделать передышку, перегруппировать остатки своих сил и ввести в бой прибывшее большое подкрепление. Гитлер в то время в истерике орал на командующего 18-ой армией генерал-фельдмаршала Кюхлера и требовал от него срочно овладеть Эстонией и Таллином. Для этих целей в распоряжение Кюхлера были дополнительно переброшены три пехотные дивизии.

     «22 июля мы поняли, все, что было в предыдущие дни с авианалетами, действительно было затишьем. Такому ураганному артобстрелу мы еще не подвергались (правда позднее мы переживали еще более сильные бомбежки)» - рассказывал прадед. 22 июля 1941 года противник нанёс мощный удар из всех видов оружия по позициям 11-го стрелкового корпуса, прорвал правый фланг, а к исходу 24 июля 1941 года вражеские войска вышли в тыл частям корпуса на реку Муствеэ. 11-ый корпус оказался отрезан от частей 8-ой армии, прижат к Чудскому озеру. В ночь на 25 июля 1941 года части корпуса, выходя из окружения, достигли речки Омеду, но на следующий день снова были атакованы вражескими частями. К утру 31 июля 1941 года из окружения вышло около 3000 человек, в окружении оставалось еще около 7000 наших солдат и офицеров. Остатки воинской части, в которой воевал прадед, была в числе вырвавшихся. Вступивший в командование 8-ой армией, генерал-лейтенант П. С. Пшенников охарактеризовал корпус в первые дни августа так: «11-го стрелкового корпуса фактически не существует, так как выходящие из окружения части и подразделения крайне ослаблены и деморализованы безнаказанными действиями вражеской авиации». Тем не менее, остатки сильно истерзанного и несломленного 11-го корпуса продолжали участвовать в боях, ожесточенно сопротивлялись и пытались контратаковать. Это пример великого мужества и героизма наших солдат и офицеров. Мы должны склонить головы перед их подвигами. Ветеран войны, медицинская сестра, Ю. Друнина написала:

И откуда взялось столько силы

Даже в самых слабейших из нас?..

Что гадать! – Был и есть у России

Вечной прочности вечный запас.

     7 августа 1941 года немецкие войска с трудом пробились на побережье Финского залива в районе Кунды, разрезав 8-ую армию на две части — западную, в виде изолированного 10-го стрелкового корпуса, и восточную, в виде остатков частей 11-го стрелкового корпуса. Прадед рассказывал: «В те тяжелые дни нас оставалось очень мало, части потеряли больше половины своих бойцов, много было раненых». Сам он получил тогда первое ранение, но, перебинтованный, остался в строю. Было больно и страшно, они пытались прорваться к окруженному Таллину, к своим товарищам, никто даже не думал об отступлении к Ленинграду. 8 августа 1941 года части 11-го корпуса контратаковали немцев с востока с целью соединения с 10-м стрелковым корпусом, однако сами попали под встречный удар превосходящих в разы немецких войск и с тяжелыми боями отступили по перешейку вдоль берега Финского залива к Нарве. Таллин остались защищать, отошедшие к пригородам, 10-ый стрелковый корпус и 22 мотострелковая дивизия НКВД, потерявшая в боях почти весь состав. В связи с прорывом врага к дальним подступам Ленинграда и необходимостью сосредоточить все силы для его обороны, 26 августа Ставка ВГК (Верховного Главнокомандующего) приняла решение перебазировать флот и гарнизон Таллина в Кронштадт и Ленинград. 28 августа 1941г. последний транспорт с советскими войсками оставил порт Таллина. Так закончилась Таллинская оборона.

     Сильно ослабленные воинские подразделения 11-го стрелкового корпуса остались удерживать оборону в Нарве от немецких войск с запада. В это же время, с юга к Нарве рвалась целая дивизия немецких войск, прошедшая по восточному берегу Чудского озера через город Гдов. 17 августа 1941г. немецкие войска начали подготовленное наступление на Нарву, одновременно с юга и с запада. Предварительно наши позиции подверглись мощному ураганному артобстрелу из артиллерии и минометов. Прадед рассказывал, что он и товарищи в это время держали оборону в районе железнодорожного вокзала. Мины и снаряды падали с такой частотой, что невозможно было различить звук каждого разрывающегося снаряда, слышали только один большой гул. Непонятно, как в этом аду остались выжившие. Прадед рассказывал: «Земля горела, уцелеть в этой бойне нам казалось невозможным, я ощупывал себя и не верил, что выжил». Атакующие немцы, увидев выходящих после обстрела из огня и дыма советских солдат, испугались и, с криками «тотерманляйфт», поначалу побежали назад. Позже нам перевели, что они приняли нас за зомби и кричали «Мертвые идут». Представьте картину, когда из дыма сначала появился хромающий офицер в пенсне с тростью в левой руке и револьвером в правой (это был их командир), а затем бойцы - в пыли, с горящими глазами, оглушëнные и что-то хрипящие. Такого можно испугаться даже на войне. Здесь мой прадед был в очередной раз ранен, но из боя не вышел. После тяжелейших уличных боев пришлось оставить город Нарву. Остатки дивизий отступили по берегу Финского залива на Ораниенбаумский плацдарм, где продолжили защищать Ленинград на западных подступах.

     Немецкие войска рвались к Ленинграду. Гитлер своими директивами требовал от командующих своих армий уничтожения всех сил противника в Прибалтике, после чего необходимо было захватить Ленинград и Кронштадт, а затем приступить к операциям по взятию Москвы. Командование группы армий «Север» тогда серьезно готовилось к взятию Ленинграда. В сентябре были определены воинские части для оккупации города, личность коменданта города и утверждена «Инструкция по обращению с населением Петербурга». Это позднее, когда немецкие войска не пройдут к Ленинграду, когда Гитлер узнает, что в голодном Ленинграде еще и танки выпускают, он будет в ярости топать ногами и в бешенстве истерично требовать сравнять город с землей и уничтожить всех до одного жителей Ленинграда.

     В начале сентября под Ленинградом создалось тяжелейшее положение. 11 сентября 1941 года командующим Ленинградским фронтом был назначен генерал армии Г.К. Жуков. К концу сентября, благодаря неимоверным усилиям наших солдат и их командиров, фронт на подступах к Ленинграду стабилизировался. Новые планы врага по захвату города потерпели крах и это повлекло за собой срыв намерений противника повернуть основные силы группы армий «Север» для наступления на Москву. В этом есть заслуга и моего прадеда.

     В ноябре 1941 года в Ораниенбауме (ныне г.Ломоносов) части 11-го стрелкового корпуса были расформированы, во многих подразделениях тогда оставалось до 10% личного состава. Прадед рассказывал, что с начала боевых действий, практически ежедневно он терял своих товарищей и земляков. Много товарищей погибало в боях, раненых отправляли в тыл, некоторых откомандировывали в другие части. До Ораниенбаума дошли только четверо земляков: Гарягин Василий из Грачевки, Климов из Толкаевки, Давлетов из Яикова и он, Василий Анненков.

     После расформирования части, прадеда положили в госпиталь вылечить ранения. В декабре, после короткого лечения, он был направлен под Ленинград в 55-ую армию, сформированную 1 сентября 1941г. по директиве Ставки ГК в составе Ленинградского фронта и державшую оборону в районе Пушкина – Павловска – Колпино. Штаб армии находился в селе Рыбацкое на Неве. Сначала мой прадед попал в резерв армии во второй эшелон обороны, где занимались в основном строительством оборонительных рубежей второй линии обороны Ленинграда. Потом был откомандирован в расположение 56 стрелковой дивизии, которая занимала оборонительные позиции в 3 км южнее города Колпино и вела изнурительные бои за село Красный Бор.

     Красноборский участок – это господствующая высота и там проходил, так называемый, 2-ой противотанковый ров, захваченный и укрепленный немцами. Противник всеми силами стремился удержать этот узел сопротивления. Прадед рассказывал, что передовая линия фронта проходила между станциями Колпино и Поповка железнодорожной магистрали Ленинград-Москва и пролегала по труднопроходимым болотам. Поэтому окопы вглубь земли рыть было невозможно, и они устраивались путем огромных земляных брустверов. Делалось это так: нарезался из верхнего слоя земли дерн и укладывался в две линии. Между ними и находились окопы, но не в земле, а над землей. Но даже при таком устройстве окопов вода не давала жизни красноармейцам, в окопах было сыро и неуютно даже зимой. Вот в таких условиях многие дни вели оборону и проходили фронтовые будни защитников Ленинграда. Мы сейчас не можем представить непомерную тяжесть той войны, что такое тиски блокады. Была большая смертность среди личного состава войск не только в ходе боев, но и от болезней, от потери сил. Не так, как жители Ленинграда, но в войсках тоже голодали, у моего прадеда зимой началась цинга. Психологическое напряжение бойцов было на пределе, был даже случай суицида. Не выдержав крови, мучений больных и из-за бессилия помочь раненым, застрелился врач медсанбата. Но, несмотря на нечеловеческие трудные условия, под огнем противника в неблагоустроенных укрытиях, при недостатке сна и питания, некоторые солдаты находили возможности для песни, веселых историй, даже умудрялись танцевать. «Благодаря таким бойцам мы все выживали и им благодарны»,- рассказывал прадед. Наверное, в каждой части был свой Тёркин.

     Зимой 1941-1942г.г. 56-я стрелковая дивизия 55-ой армии, поддерживаемая огнем артиллерии и танками, несколько раз предпринимала безрезультатные попытки захвата Красного Бора. Потери личного состава дивизии были огромными. Только одна такая атака 56-ой дивизии закончилась потерей более 5000 бойцов. 20 февраля 1942 года, участвуя в бою за Красный Бор, Василий Анненков получил тяжелое ранение. 28 февраля 1942 года моего прадеда на машине по льду Ладожского озера «Дорогой жизни» вывезли в госпиталь Харовского района Вологодской области. Попал он туда сильно ослабшим: потерял много крови, было истощение и цинга. Ему не разрешали, да он и не мог, ходить в столовую. Еду ему приносили в палату. Но однажды он пошел в столовую узнать, нет ли среди раненых его земляков. Дойти он не смог, потерял сознание и упал по дороге. Про это узнали все врачи и больные госпиталя. На следующий день к прадеду в палату пришел оренбуржец. Они долго говорили о своем крае, о прошедших боях и, конечно же, о людях, земляках. Через два месяца прадеда перевели в госпиталь г. Яра Удмуртского края. Два месяца он пролечился в этом госпитале. Потом ему сделали еще одну операцию в Ижевске. В сентябре 1942 года моего прадеда признали инвалидом и комиссовали из армии.

     26 сентября 1942 года Василий Анненков вернулся домой в поселок Ананьевка. Семья со слезами радовалась его приходу. Прадед больше полугода больным  пролежал дома. Жена Александра работала в колхозе, все домашнее хозяйство вели дети-подростки Анастасия и Петр. А младшая Валентина поила больного отца и пыталась убираться в доме, ей было уже 5 лет. Много забот и работ брала на свои хрупкие девичьи плечи младшая сестра моего прадеда Мария, ей тогда исполнилось 14 лет. К весне 1943 года прадед полностью не восстановился от ран и болезней, но вернулся  в колхоз. В тылу нужны были крестьянские рабочие руки, надо было кормить армию. Сначала он смог работать только учетчиком, но со временем вернулся к тяжелому труду.

     В 1946 году мой прадед получил свои первые награды. За самоотверженный труд в тылу он награжден двумя медалями «ЗА ДОБЛЕСТНЫЙ ТРУД В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 1941-1945гг».

     Первая боевая награда нашла моего прадеда через много лет после войны. В 1972 году Василию Андреевичу Анненкову вручили орден «СЛАВА III степени».

     В 1985 г. он получил боевой орден «ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ  I степени» за храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне.

     Только в 1986 году за участие в героической обороне Ленинграда моего прадеда нашла боевая медаль «За ОБОРОНУ ЛЕНИНГРАДА». Эту награду он ценил больше всех остальных.

     Мой прадед, Анненков Василий Андреевич, награжден различными юбилейными и памятными медалями:

- медаль «20 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг. в 1967г.,

- знак «25 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг. в 1970 году,

- медаль «30 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг. в 1975г.,

- медаль «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг. в 1985г.,

- медаль «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг. в 1995г.,

- медаль «ЖУКОВА» в мае 1996 года,

- медаль «50 лет Вооруженным Силам СССР» в 1969 году,

- медаль «60 лет Вооруженным Силам СССР» в 1979 году,

- медаль «70 лет Вооруженным Силам СССР» в 1988 году,

- 9 мая 2000 года вручен знак «Фронтовик 1941-1945гг.».

     Я горжусь своим прадедом, Василием Андреевичем Анненковым. Он для меня и всей нашей семьи – герой и вся его жизнь – подвиг.

     Сам он не считал себя героем, ордена одевал только в День Победы, по праздникам и на встречи однополчан. Скромно говорил, что ничего такого геройского он не совершил, воевал, как все, поднимался в атаку, как все, отступал, как все, испытал все тяготы войны, как все участники тех событий. Он мало рассказывал о боях и сражениях, в основном вспоминал людей, простых солдат и командиров. Со слезами вспоминал погибших товарищей и земляков. Он плакал, читая стихотворение, написанное дочерью защитника блокадного Ленинграда, красноармейца Комлева, погибшего под Красным Бором в марте 1943 года:

Когда умирает солдат,

Земля обагряется кровью,

Нет рядом родных, что скорбят,

Прижавшись к его изголовью.

Жена не услышит: «Прости!»,

Склонясь над могильной плитою,

И дочери будут расти,

Свыкаясь с сиротской тоскою.

Когда умирает солдат,

Геройской зовется кончина.

Он был твой отец или брат,

Он был настоящий мужчина.

Он здесь, он навеки умолк,

Умолк со своим пулеметом.

Он выполнил честно свой долг

Бессмертным солдатским отчетом.

     Мой прадед ценил людей и человеческие жизни, любил общаться с однополчанами и ветеранами-односельчанами. Ездил на встречи однополчан 56 стрелковой Пушкинской Краснознаменной дивизии в Ленинград и в Омск, по приглашению в 20-ую отдельную стрелковую бригаду, так сейчас  называется 56 дивизия.

     В поселке Ананьевка жили вернувшиеся из плена после войны односельчане Иван Щербинин и Павел Анненков (однофамилец прадеда). Такое было послевоенное время, что бывших пленных не привечали в селах, мало с ними общались, сторонились даже их детей. А прадед  говорил, что им пришлось пережить в войну больше, чем всем остальным, и всегда старался им чем-то помочь, поддержать, да и просто поговорить. С Иваном они даже дружили. Своим детям он тоже наказывал не уходить от дружбы с детьми бывших военнопленных. Он всегда со всеми был дружелюбным, открытым. Все без исключения односельчане и все жители района уважали и любили его. Мой прадед пользовался большим авторитетом.

     По мнению самого прадеда, он прожил счастливую жизнь. Никто не может вспомнить, чтобы он жаловался на судьбу. А в жизни ему пришлось многое испытать и пережить: голодная смерть маленькой дочери Анны в 1933 году, расстрел отца в 1937 году по ложному обвинению, смерть маленькой дочери Тамары перед войной, страшную войну и блокаду, тяжелейшее ранение и болезни. Он мечтал, чтобы мы, последующие поколения, никогда не испытали даже малой части того, что прошел он. Для этого он и жил, для этого он воевал и трудился всю свою жизнь.

     После смерти жены Александры в 1985 году мой прадед понемногу пожил в семьях у всех своих детей: у сына Петра в г. Сорочинск Оренбургской области, у дочери Валентины и у сына Ивана в г. Самара, у дочери Тамары в г. Оренбург, у дочери Анастасии в селе Покровка Новосергиевского района Оренбургской области. У Василия с Александрой родилось семеро детей (две дочки умерли в младенчестве), 13 внуков, 24 правнука и пока 15 праправнуков.

     Умер Василий Андреевич Анненков в 2001 году.  Похоронен в селе Покровка Новосергиевского района Оренбургской области.

     Ветеран войны Шмаков А.Н. написал:

«Нас немногих война пощадила,

Пропустив через огненный смерч.

Испытанье огнем не сломило,

А вот время не сможет сберечь».

 Михаил Логинов – правнук Василия Андреевича Анненкова

       Мне помогали:

Александр Логинов – внук В.А.Анненкова, мой отец

Валентина Логинова(Анненкова) – дочь В.А.Анненкова, моя бабушка

Анастасия Кемаева(Анненкова) – дочь В.А.Анненкова, умерла 27.06.2017г.

Тамара Кирсанова(Анненкова) - дочь В.А.Анненкова