КОГДА АЛЮМИНИЙ ДОРОЖЕ ЗОЛОТА

Так уж устроен человек, что тайны манят его, а любая коробочка как потенциальная хранительница секретов побуждает заглянуть под её крышку. Ящик Пандоры, чёрные ящики, сундуки магов, волшебные табакерки… Сколько историй хранят они! Вот и мне довелось недавно заглянуть внутрь двух небольших алюминиевых коробочек, сохранивших историю целой человеческой жизни.

С дедом моим, Семёном Ивановичем Чернокозовым, нам встретиться не удалось. Уже более полувека его нет в живых, а старые нэвзовцы, исконные жители Соцгорода, до сих пор говорят моему папе, что он очень похож на своего отца. Это был человек без детства, мальчик-сирота, батрачивший с четырёх лет и воспитанный старшей сестрой. Часто такие дети вырастают обиженными и озлобленными, реже – памятуя о собственных лишениях – стараются помочь другим избежать подобной участи. Мой рассказ о настоящем Человеке. В ноябре 1932 года в 10 километрах от Новочеркасска, вблизи хутора Яново, в голой степи, началась огромная стройка – это закладывался паровозострительный завод. Первые моменты были очень тяжёлыми – не было жилья для рабочих, транспорта, не хватало рабочей силы. Но уже в 1934 году в степи выросли два пятиэтажных дома, положившие начало посёлку паровозостроителей, теперь этот микрорайон Новочеркасска носит название Соцгород. Непосредственным участником этих событий был и мой дедушка Семён Иванович. Завод рос, начал выпускать первую продукцию.

А потом была война… Деда призвали на фронт - завод эвакуировали на Урал. Слесарь-наладчик воевал – завод выпускал самолёты, артиллерийские орудия, ремонтировал танки. Три разрывные пули, выпущенные из немецкого пулемёта на Миус-фронте, прошили грудь рабочего – немецкие оккупанты к тому времени полностью разрушили завод. Но чудом выживший солдат вернулся и начал восстанавливать свой завод. После военного лихолетья, когда силы людей были направлены на разрушение, подавление, выживание в нечеловеческих условиях, наступила пора созидания. Это были невероятно тяжёлые, очень голодные послевоенные годы. Обескровленная страна поднималась из руин, физических сил не было, и вся надежда оставалась на силы духовные. Именно они не раз спасали наш народ в самые тяжёлые моменты истории. Паровозостроительный завод надо было не просто восстановить, но и как можно быстрее начать выпуск крайне необходимой в ту пору продукции – электровозов. В качестве рабочей силы использовались в том числе и пленные немцы, среди которых были люди, владеющие тем или иным рабочим ремеслом. Порой это были высокопрофессиональные рабочие. С таким человеком по имени Вили и свела судьба Семёна Ивановича. К 1946-му году мой дед был уже 30-летним семейным человеком. Им с женой (моей бабушкой) жилось очень трудно. Единственным подспорьем были редкие и скудные продуктовые посылки, передаваемые родственниками из деревни. А в посылках чаще всего было сало – непревзойдённый по калорийности и питательности продукт. Вот этот деликатес, нарезанный тонкими ломтиками и положенный на кусочки хлеба, мой дед нёс в цех и там по-братски делил с пленным немцем – больным измождённым парнем, оказавшимся слесарем с золотыми руками. Если народ-победитель в эти годы голодал, то можно себе представить, что ели жившие в бараках побеждённые, и чем было это сало для Вили. В течение двух лет трудились бок о бок и делили обед два молодых человека, которых свела война. Они встретились в те самые первые послевоенные годы, когда у каждого ещё очень свежи и болезненны раны – телесные и душевные; когда всё вокруг разрушено, и надо заново строить; когда есть ощущение, что ещё мало прожито, но уже так много потеряно. И когда проще всего назначить виноватым в этих невзгодах того, кто рядом. Я часто пытаюсь представить себе, что мог чувствовать мой дед, приходя на работу после бессонной ночи. Бессонной от боли: огромные, узлами затянувшиеся раны на спине – следы выходных отверстий от пуль, едва не перерезавших тело надвое; страшные сны, в которых вновь и вновь погибают твои товарищи; воспоминания о том, как поднимал в атаку 17-летних мальчишек, стреляя у них над головами из нагана, а они, прикрывая головы руками, кричали тебе, 25-летнему: «Ой, дяденька, страшно, не надо!» А было надо, потому что если не они – тех, то те, удивительно похожие на Вили, – их. Как можно было не сойти с ума, ни разу не сорваться, не почувствовать морального превосходства, когда жизнь сама подсовывала тебе козла отпущения?.. Однако Человек остался Человеком – кормил, выхаживал, ценил за профессионализм и очень жалел. В 1948 году пленных стали массово отправлять в Германию. Вили знал о своём скором отъезде и незадолго до него принёс Семёну Ивановичу подарок – две алюминиевые коробочки: шкатулку и портсигар. Умелые руки немецкого слесаря удивительно искусно создали их из кусков подбитого самолёта. Это была благодарность за спасённую жизнь. Теперь в шкатулке хранятся трофейная ложка и часы, но самое главное её содержимое – ПАМЯТЬ. Мой дед не успел стать дедом. Он просто не дожил до этого момента. Но я его помню и ношу его фамилию. И мои дети тоже будут помнить о нём.