Воспоминания. Война. (Отрывки из воспоминаний и дневника о Сталинградской битве с августа 1942-го по 2 февраля 1943-го).

Лето 1942-го года. Военные лагеря около Коврова Владимирской области. Полным ходом идет формирование 299-ой стрелковой дивизии, куда я прибыл еще в июне с предписанием Главного Управления кадров Советской армии на должность заместителя командира 960-го стрелкового полка. Командира полка пока не было. Замкомполка по политической части Алексей Иванович Сорокин обрадовался моему приезду, ему одному туго приходилось. Пришлось формировать полк вдвоем. Между тем командир дивизии Глеб Владимирович Бакланов торопил нас, ведь противник уже наносил основной удар в направлении Сталинграда. Прибывали люди, боевая техника, одновременно шла и напряженная боевая подготовка.
28 июля 1942 –го года Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин отдал приказ №227. В нем ясно сказано, что враг, не считаясь с потерями, рвется к Волге и Сталинграду, «что за Волгой для нас земли нет, ни шагу назад». Положение становится критическим.
22 августа в 958 полку, куда меня перевели из 960-го, прозвучала боевая тревога, полк, не закончив программу боевой подготовки, погрузился в вагоны и убыл на фронт под командованием майора т. Бондаря. Миновали Москву по окружной железной дороге, но ясности еще не было – куда же дальше? Потом прибыли в Балашов Саратовской области. Там обозначились два направления - Воронеж или Сталинград. Только когда эшелон пошел к Камышину, стало понятно – Сталинград. Не доезжая до Камышина, выгрузились и пошли походным порядком степью. Шли ночью, днем маскировались и отдыхали. Жара, тяжесть полного вооружения и боеприпасов и изнуряющая жажда – воды не хватало. Потом стали идти и днем – сводки с фронта торопили. Положение в Сталинграде было критическим – враг мог взять его сегодня или завтра, и, как написал тогда в телеграмме Сталин, «промедление теперь равносильно преступлению». Мы спешили на помощь.
Во время одного из дневных переходов нас и обнаружила авиация противника и впервые атаковала нашу колонну.
И вот остался один ночной переход. Снялись с дневки на закате, и тут опять внезапно появилась вражеская авиация, однако с воздуха не стреляли, но самолеты летели так низко над нами, что отчетливо были видны лица летчиков, которые показывали нам кулаки. Оказалось, что они возвращались с задания уже пустые, боеприпасов у них не было. Но зато теперь фашисты знали, куда мы движемся.
Перед этим последним переходом командир т. Бондарь приказал мне подтянуть всю боевую технику и тылы, а сам с батальоном ушел еще днем на исходный рубеж. Первый бой мы приняли в селе Ерзовка. Утром 5 сентября мы подошли к балке Сухая Мечетка, которая тянулась к Волге и разделяла Ерзовку на две части. Противник нас уже ждал и сразу накрыл огнем артиллерии и минометов. Спасла нас от сильных потерь именно эта балка, в которую колонна быстро втянулась.
Ночная рекогносцировка рубежа для наступления затруднила определить точно позиции каждого батальона, и это сразу дало о себе знать. Наступление полка началось с дальней дистанции от противника – он мог долго держать нас под огнем, пока мы не вошли в огневое соприкосновение. К тому же у нас не было ни огневой поддержки артиллерии и прикрытия с воздуха, ни танкового прикрытия пехоты. Кроме того, противник занимал господствующую высоту 141,2 и другие. Нам пришлось наступать по склонам и низинам, противник видел нас как на ладони.
В силу этих причин наступление полка нельзя назвать успешным, однако потом мы оправились и до окончания битвы за Сталинград вели оборону и продвигались к городу. Постоянно вынуждая врага снимать войска с города, мы существенно облегчали положение наших войск в самом Сталинграде, где насмерть стояли 62-я и 64-я армии. В своих мемуарах маршал Жуков впоследствии написал: «Надо отдать должное воинам 24-й, 1-й гвардейской и 66-ой армиям Сталинградского фронта, летчикам 16-й воздушной армии и авиации дальнего действия, которые, не считаясь ни с какими жертвами, оказали бесценную помощь 62-й и 64-ой армиям Юго-Восточного фронта в удержании Сталинграда».
Надо отметить также, что первый бой в Ерзовке был действительно первым почти для всего личного состава, как говорят, мы были еще «необстрелянными». И именно в самый разгар этого первого тяжелого боя я получил по телефону приказ от командира дивизии Бакланова вступить в командование 958-м полком.
…..Хочу рассказать несколько военных эпизодов. Как-то перед очередным наступлением, мы долго не могли понять расхождения между топографической картой и местностью. В оптических приборах видно селение, а на карте его нет, в чем дело? Только когда взяли высоту, оказалось, что это не село, а кладбище танков – и наших, и немецких. Ну и, конечно, траншеи, полные трупов – тоже и наших, и немецких.
Однажды во время короткого затишья мы с адъютантом пошли ночью на передовую – выяснить стык с соседом – им должен был быть 56-ой укрепленный район. Ночь была ясная – полнолуние, никакого соседа мы не нашли, но обнаружили в высоком бурьяне трупы наших солдат, почти сгнившие. Осталось только обмундирование и оружие. Целое подразделение там погибло. Здесь враг прорвался к Волге, разрезал фронт, сделал коридор, и 62-я армия осталась в Сталинграде. Мы собрали у некоторых погибших из нагрудных карманов документы, а на другую ночь вернулись и собрали все документы и оружие и передали по назначению.
Запомнился бой у обводной железной дороги. Утром 16 января 1943-го года мы продвигались с боями к Сталинграду. День солнечный, морозный. Передовая полка по полотну железной дороги, а немецкая – вдали, хорошо видна на снегу. Окопы из валов снега. Наблюдая за боем, зашли в ротный медпункт. Противник вел артиллерийский огонь. В воздухе рвались бризантные снаряды. Противнику не видно, что делается у нас за насыпью, вот он и решил применить эти снаряды. Один снаряд разорвался недалеко от палатки, а осколки влетели в нее. Чувствую удар в левую ногу. Сестра вскрыла обмундирование – рана глубокая, но кость бедра не задета. Полушубок и ватные брюки смягчили удар, но рваные осколки втащили с собой в рану кусочки обмундирования и полушубка. Пришлось полежать в медсанбате №307 в селе Ерзовка, в котором принял свой первый бой. Вместе со мной там лежал тогда и раненный командир 956-го полка Герой Советского Союза Петр Перегудов.
1-го февраля 958-ой полк подошел с боями уже к балке Мокрая Мечетка, что на окраине поселка у тракторного завода. Как все изменилось! Уже не немецкая авиация господствует в воздухе, а наша. Противника словно подменили – стал тише. Прыть уже не та. Наша авиация с утра до вечера бомбит немца, на глазах рушатся дома, где засел противник. А мы добавляем огонь из всех орудий. А еще нам удалось несколько раз обмануть немецких летчиков, и они сбрасывали продукты и боеприпасы в наше расположение, принимая наши сигналы за свои.
…..Наступило 2 февраля. Хорошо видно, как на противоположном краю балки собираются немцы под белыми флагами, без оружия и направляются к нам. Мы прекратили огонь и стали пропускать их в плен. Так продолжалось несколько дней. В селе Ерзовка, где я был после войны, есть очевидцы этого страшного зрелища: как шли бои, горел день и ночь Сталинград. Поэтому нельзя описать их радость и радость бойцов и командиров в эти дни. Все вышли из окопов и блиндажей, встали во весь рост, радуются. На них овчинные полушубки, ватные брюки, шапки-ушанки, рукавицы. А эти вояки идут в шинелях, галошах их соломы, укутанные с головы до ног в награбленные у населения платки, одеяла - голодные, подавленные, больные, как бродяги…
…..Из всех итогов полка - только один взвод снайперов и только за январь 43-го вывел из строя 557 фашистских солдат. Победа под Сталинградом совершила коренной перелом в войне, и я горд, что причастен к ней. Первый бой у села Ерзовка был началом всех боев полка на своей земле и за ее пределами. Полк участвовал в Яссо-Кишеневской операции, в освобождении Румынии, столицы Югославии, Венгрии, закончив боевой путь в городе Грац в Австрии. Но те бои шли, к сожалению, уже без меня. Именно под Сталинградом вражеский выстрел «кукушки» прошил меня наискосок и насквозь, задев практически все органы и сделав инвалидом. Полк же навсегда остался родным. Мы встречались в Ерзовке, где остались лежать многие наши бойцы и где на обелиске высечены имена героев. Мы переписываемся, помогаем друг другу до сих пор, потому что ничего нет крепче фронтовой дружбы.
Указом президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1945 года 958-й полк награжден орденом Богдана Хмельницкого II степени.

Бывший командир 958 стрелкового полка 299 Харьковской стрелковой дивизии, полковник в отставке Н.А. Ефимов.
27 января 1983 г