"Отборочная комиссия в ЦК должна была состояться 10-го днем. Аракса разрешила мне весь призыв провести по университету. Я обзвонила факультеты... В вузкоме нас было три девушки, я — студентка 4-го курса физфака, студентка исторического факультета Валя Ендакова и аспирантка географического — Саша Макунина. Мы все трое тут же записали себя в список. Девушки с факультетов стали приходить в вузком. Запомнилось, как я отговаривала Аню Еленину, студентку химфака. Но она была настойчива, и потом всю войну прослужила начальником оперативного отдела штаба полка, была первым моим помощником и близким другом" (Ракобольская)
Весна 1944 года. Карловка

Ожесточенные бои развернулись на подступах к Севастополю. Все полки дивизии бомбили позиции врага на Сапун-горе, Малахо¬вом кургане, на окраинах и в центре города, уничтожали корабли противника в бухтах. На последнем клочке севастопольской земли- мысе Херсонес немцев настигло неотвратимое возмездие.
Шли ночи."максимум". Женский авиаполк работал с максималь¬ной нагрузкой: как только самолет приземлялся и подкатывал к стоянке, начальник штаба полка Ирина Ракобольская или ее заме-ститель Аня Еленина подбегали к только что севшему самолету, принимали доклад у экипажа прямо из кабины, записывали резуль¬таты полета. В это время вооруженцы уже подвешивали новые бомбы, техники заправляли самолет горючим и маслом. Через минут экипаж уже был готов к следующему боевому вылету. В эти ночи на старт привозили второй ужин, но мало кто притрагивался к нему. Все стремились не отстать друг от друга и сделать как можно больше вылетов на цели. "Быстрей, быстрей!" - торопила внутрен¬няя напряженность.

Лето 1944 года. Белоруссия
Во время наступления в Белоруссии мы впервые увидели близко пленных немцев. Колонны и группы пленных, идущих под конвоем на сборный пункт, стали обычной картиной летом сорок[292] четвертого. Часто немцы сдавались сами. Даже к нам в полк приходили сдаваться. Прямо на аэродром. Но случалось и по-другому.
...За деревней, где мы жили, был густой высокий лес. Обнаружив в траве крупную землянику, мы рассыпались между деревьями, собирая ягоды. Близко слышна была перестрелка — где-то рядом немцы держали оборону. Сначала мы ходили с опаской. Потом осмелели, перестали обращать внимание на стрельбу. Но когда стали палить совсем рядом, решили возвратиться. Никто не заметил, что с нами не оказалось Ани Елениной.
Вскоре в деревню пришел сержант.
— Где тут командир? — спросил он зычным голосом. Близко находилась начштаба Ирина Ракобольская.
— В чем деле?
— Вот, понимаете, товарищ капитан, поймали в лесу какого-то человека... В нашей форме. Говорит, женщина...
Ракобольская улыбнулась уголком рта и продолжала слушать.
— Говорит, что из летного полка. И что женщина... — повторил сержант. — А вроде нет...
— Так как же все-таки — женщина или нет? — засмеялась начштаба. Он замялся, покашлял в кулак и, поколебавшись, сказал:
— Вот вы похожи, а тот — ну никак! И карта у него... у нее... с пометками.
Он замолчал, поведя глазами то вправо, то влево. Девушки, проходившие мимо, все как одна были в брюках и гимнастерках. С короткой стрижкой, в пилотках многие были похожи на парней.
— Ну, так что же вы хотите? — спросила Ракобольская.
— Разобраться бы надо... Может и вправду — женщина...
— Пойдемте, — весело сверкнула глазами начштаба.
Спустя некоторое время она вернулась со своим заместителем Аней Елениной, освободив ее из «плена». Смеясь, Аня рассказывала, что ее приняли за шпиона. Высокая, худощавая, она была похожа на юношу. Энергичное лицо, короткая стрижка и в довершение всего — планшет с картой, который сразу вызвал подозрение.