Эрлангер Антон Александрович
Эрлангер
Антон
Александрович
красноармеец / гидросапер
Дата рождения: 13.02.1907

История солдата

Мой дед, Антон Александрович Эрлангер, родился в 1907 году в Киеве, где его отец, агроном по образованию, работал в одном из отделений Товарищества «Антон Эрлангер и Ко», обустроившего по России более 800 мельниц. Основатель Товарищества, Антон Максимович Эрлангер (дед деда), – почетный гражданин Москвы, коммерции советник, за свою деятельность был назван соотечественниками «русским мельничным королем». Он построил первую в России паровую вальцовую крупчатую мельницу (Москва, Сокольники, 1881), был основателем отечественной школы мукомолов и двухнедельного журнала «Мельник».

Антон Александрович учился в Советской Трудовой школе 2-ступени № 18, готовился на подготовительное отделение МГУ, так как очень хотел быть геологом, но туда принимали только детей рабочих.

В 1929 поступил на курсы чертежников; трех-летнее обучение закончил за год, и по окончании три года проработал чертежником-копировальщиком на заводе Моссредпрома «Пресс» на Дербеневской набережной, напротив Симонова монастыря, где был филиал курсов. В 1933 году дед устроился в контору по производству геологических пособий «Геокульт», а затем на фабрику «Природа и школа», с которой сотрудничал до конца жизни. Собирал коллекции окаменелостей и минералов для школ и высших учебных заведений. К слову сказать, фабрика была основана еще до революции, в 1908 году, как кружок для изготовления отечественных учебно-наглядных пособий для Российских школ, взамен привозимых из-за границы, главным образом из Германии. Так что с дедом они почти ровесники.

В 1935 г. дед женился, а через три дня после свадьбы, 11 апреля, он был арестован за недоносительство (трое товарищей рассказывали анекдоты, в том числе про Сталина) и осужден по ст. 58-12 на три года. Срок дед отбывал в Чибью в Ухто-Печорском Исправительно-Трудовом Лагере, где вместе с другими заключенными топорами вырубал вмерзший в лед реки Печоры лес, веревками вытаскивал бревна на берег и там складировал. Освобожден раньше, в ноябре 1937.

В Москву дед вернуться не мог, ему предписано было жить в Калуге. Но он часто приезжал в Москву к родным и к коллегам из Палеонтологического института, ездил по стране на сборы коллекций для «Природы и школы».

Регион Москва
Воинское звание красноармеец
Населенный пункт: Москва
Воинская специальность гидросапер
Место рождения Киев
Годы службы 1941 1945
Дата рождения 13.02.1907

Боевой путь

Место призыва Калуга
Дата призыва 8.09.1941
Завершение боевого пути Забайкалье
Госпитали №1670, 3830

Война застала деда в очередной экспедиции на Мангышлаке. Накануне он зашел в магазин купить конфеты. А когда вернулся в лагерь, то увидел, что продавщица ему по ошибке взвесила более дорогие «Мишки», которые он не любил. Утром 22 июня он отправился поменять конфеты. Магазин был закрыт на замок, на улице встревоженные люди, о войне уже было объявлено по радио.

Дед спешно вернулся в Калугу, откуда и был призван 8 сентября 1941 года Тульским Горвоенкоматом (с 1940 по 1944 г. Калуга была частью Тульской области). Бабушка, которая жила тогда в Москве, вместе с моей 2-летней мамой, поехала в Калугу проводить деда на фронт. Билеты на поезд достать было практически невозможно, это же ехать навстречу немцам. Ей помог Владимир Николаевич Образцов, – академик, специалист в области железнодорожного транспорта, отец Сергея Владимировича, известного кукольника (сестра деда, Ольга Александровна, была замужем за С.В. Образцовым).

Дед поступил в распоряжение командира 1Ф в Тесницкие лагеря. Это небольшой лесной массив рядом с одноименной деревней, приблизительно в 20 км от Тулы, рядом с главной трассой, ведущей в Москву. В 1930-е там было расстреляно более двух с половиной тысяч человек, в большинстве своем жителей Тулы и Тульской области. Среди них – множество священнослужителей, в том числе монахи Оптиной пустыни.

С конца декабря 1941 по февраль 1942 он был на лечении с травматическим гнойным плевритом; ему удалили 2 ребра. При росте 176 см, он весил 58 кг, а объем груди, согласно справке из эвакогоспиталя — 84 см. В апреле 1943 г. дед вернулся в строй, служил в 58 оисбр (отдельной инженерно-саперной бригаде). Но вскоре опять попал в госпиталь, уже с малярией и туберкулезом легких. После госпиталя деду дали инвалидность и он ненадолго вернулся в Калугу.

С июня 1943 дед в 128 БАО (батальон автообслуживания), с конца 1943 г. — на 1-м Прибалтийском фронте под командованием И.Х. Баграмяна, а с января по июнь 1944 – в саперном батальоне в гидророте под командованием Владимира Александровича Погасова, о котором очень тепло отзывался. Его часть отвечала за водоснабжение частей, проверку воды в колодцах и родниках. Дед был гидросапером, связным между штабом и батальоном. Побывал на Карпатах, в Ужгороде (Западная Украина), Мукачево (Закарпатье), Чопе (Украина), Андрыхове, Бохне (Польша), Моравской Остраве.

С конца 1944 г. дед служил в составе 4 Украинского фронта, в «Спецгео», уточнял топографические карты. Фактически — это геолого-экономическая разведка. Вот что дед вспоминал об этом периоде.

Я был простым солдатом. В конце 1944 года, когда воевал в составе 4 Украинского фронта, встретил знакомого геолога из МГУ. Он предложил мне работать в «Спецгео». Я согласился. Через несколько дней после этого разговора меня вызвал командир вместе с пятью другими солдатами и сказал, что все мы переходим в распоряжение «Спецгео». Потом отозвал меня в сторону и спросил, почему запрос пришел на шесть человек, а фамилия только моя. Я и рассказал ему о встрече с товарищем.

«Спецгео» находилось в подчинении Верховной ставки, то есть самого Сталина. Поэтому оформляли туда сотрудников в течение трех месяцев, а то и больше; и через Москву. А так как был уже конец войны, то мне предложили работать в «Спецгео», а числится просто в охране. Я согласился, мне невыгодно было оформляться. Я же сидел до войны, и арест бы вскрылся.

Когда я работал в «Спецгео», то ходил без звездочки и ремня. За это мне однажды нагорело от какого-то армейского командира. Но когда я ему сказал, что я из «Спецгео», тот извинился. Однажды генерал, зная, что я из «Спецгео», давал мне какие-то пояснения. А потом я слышал шепот за своей спиной, что я — какой-то чин из «Спецгео», чуть ли не генерал.

Я работал, то есть уточнял наши топографические карты, которые были никуда не годные. Чехи и поляки очень открытые, и узнать у них то, что меня интересовало, было легко. Например, где-то в Судетах я пришел на буровую нефтяную вышку. Мне нужно было узнать ее глубину, размер добычи в день и т. п. Я сказал, что до войны занимался микрофауной, и мне интересно, какие слои прошла скважина, какого возраста и т. д. А собеседник мой ничего этого не знал и рассказал то, что знал про эту и соседнюю скважину: и глубину, и сколько литров добывают. То есть то, что мне действительно нужно было.

Ходило нас несколько человек: утром расходились, а вечером собирались в одной точке, заранее договариваясь. Проходили до 40 км в день. Из всех документов у меня была только справка, что я сопровождаю пароконную телегу. А телега имелась где-то позади и очень далеко.

Однажды на берегу Вислы я увидел подтопленный мост и несколько поляков. Я стал разуваться. Поляки сначала смотрели с удивлением, потом стали смеяться. «Пан хочет перейти вброд?» — «Да», говорю. Тут они объяснили, что здесь глубоко, столько-то метров, течение сильное, столько-то метров в минуту, где ближайший мост, отсюда до него столько-то и т. п. Мне помогало знание немецкого, навыки геолога и конструктора. И незадолго до этого я прочитал какую-то книгу по фортификации.

Однажды я шел полем получить письма и другую корреспонденцию для части, прыгал с кочки на кочку. Выйдя с почты, встретил знакомого, и предложил ему пойти обратно тем полем. Тот в ужас пришел. Оказывается, это были не кочки, а противотанковые мины. Счастье, что они были сделаны на совесть, и выдержали человека. Другой раз перешел поле, оглянулся и увидел столбик «Заминировано». Люська [жена, Людмила Александровна] меня ругает, что не хлопочу о документах участника войны, о льготах. А я рад, что жив остался. Воевал и не думал об этих льготах.

Командира «Спецгео», Разживина, дед встретил через много лет после войны, незадолго до своей смерти. Тот сказал, что хотел представить деда к награде, да замешкался, не успел...

9 мая 1945 г. красноармеец А.А. Эрлангер встретил в г. Поддуби в 40 км от Праги. Его часть была направлена в Краков, а оттуда – в Забайкалье на войну с Японией. С конца мая до ноября 1945 г. дед снова гидросапер. Был в Баянтумэн (Монголия), Баян-Нуре (округ во Внутренней Монголии, Китай), в Ахуйн-Аршане, с подземными складами и узкоколейкой.

Воспоминания

Антон Александрович Эрлангер о работе в "Спецгео", 4 Украинский фронт

Я был простым солдатом. В конце 1944 года, когда воевал в составе 4 Украинского фронта, встретил знакомого геолога из МГУ. Он предложил мне работать в «Спецгео». Я согласился. Через несколько дней после этого разговора меня вызвал командир вместе с пятью другими солдатами и сказал, что все мы переходим в распоряжение «Спецгео». Потом отозвал меня в сторону и спросил, почему запрос пришел на шесть человек, а фамилия только моя. Я и рассказал ему о встрече с товарищем. «Спецгео» находилось в подчинении Верховной ставки, то есть самого Сталина. Поэтому оформляли туда сотрудников в течение трех месяцев, а то и больше; и через Москву. А так как был уже конец войны, то мне предложили работать в «Спецгео», а числится просто в охране. Я согласился, мне невыгодно было оформляться. Я же сидел до войны, и арест бы вскрылся. Когда я работал в «Спецгео», то ходил без звездочки и ремня. За это мне однажды нагорело от какого-то армейского командира. Но когда я ему сказал, что я из «Спецгео», тот извинился. Однажды генерал, зная, что я из «Спецгео», давал мне какие-то пояснения. А потом я слышал шепот за своей спиной, что я — какой-то чин из «Спецгео», чуть ли не генерал. Я работал, то есть уточнял наши топографические карты, которые были никуда не годные. Чехи и поляки очень открытые, и узнать у них то, что меня интересовало, было легко. Например, где-то в Судетах я пришел на буровую нефтяную вышку. Мне нужно было узнать ее глубину, размер добычи в день и т. п. Я сказал, что до войны занимался микрофауной, и мне интересно, какие слои прошла скважина, какого возраста и т. д. А собеседник мой ничего этого не знал и рассказал то, что знал про эту и соседнюю скважину: и глубину, и сколько литров добывают. То есть то, что мне действительно нужно было. Ходило нас несколько человек: утром расходились, а вечером собирались в одной точке, заранее договариваясь. Проходили до 40 км в день. Из всех документов у меня была только справка, что я сопровождаю пароконную телегу. А телега имелась где-то позади и очень далеко. Однажды на берегу Вислы я увидел подтопленный мост и несколько поляков. Я стал разуваться. Поляки сначала смотрели с удивлением, потом стали смеяться. «Пан хочет перейти вброд?» — «Да», говорю. Тут они объяснили, что здесь глубоко, столько-то метров, течение сильное, столько-то метров в минуту, где ближайший мост, отсюда до него столько-то и т. п. Мне помогало знание немецкого, навыки геолога и конструктора. И незадолго до этого я прочитал какую-то книгу по фортификации. Однажды я шел полем получить письма и другую корреспонденцию для части, прыгал с кочки на кочку. Выйдя с почты, встретил знакомого, и предложил ему пойти обратно тем полем. Тот в ужас пришел. Оказывается, это были не кочки, а противотанковые мины. Счастье, что они были сделаны на совесть, и выдержали человека. Другой раз перешел поле, оглянулся и увидел столбик «Заминировано». Люська [жена, Людмила Александровна] меня ругает, что не хлопочу о документах участника войны, о льготах. А я рад, что жив остался. Воевал и не думал об этих льготах.

Файлы

Фотографии

80-летие Антона Александровича Эрлангера, 1987 год. Вместе с учениками палеонтологического кружка

80-летие Антона Александровича Эрлангера, 1987 год. Вместе с учениками палеонтологического кружка

80-летие Антона Александровича Эрлангера, 1987 год

80-летие Антона Александровича Эрлангера, 1987 год

Грамоты и дипломы

Грамоты и дипломы

Сокровища из Подмосковья

Сокровища из Подмосковья

"Познавая тайны природы"

"Познавая тайны природы"

После войны

После войны дед вернулся в Москву, продолжил работать на фабрике «Природа и школа».

Много ездил по стране, собрал огромное количество окаменелостей. Ценные для науки экземпляры передавал специалистам в ПИН и ГИН, в Дарвиновский и Тимирязевский музеи. Обладая прекрасной памятью, он моментально определял ископаемые. Дед не относил себя к ученым. Не был он и коллекционером, несмотря на то, что собрал много прекрасных коллекций. Он был именно собирателем. Страсть эта зародилась у него в детстве, когда он в сандалях приносил камешки домой. Он сохранил ее во время войны, обследуя во время стоянки или бомбежки эшелона окрестности. Пронес ее через всю жизнь.

19 коллекций, собранных Антоном Александровичем на территории Европейской части России, Западной Украины (Подолии), Крыма и Мангышлака, хранятся в ПИН РАН. Это разные группы фауны: млекопитающие, членистоногие, моллюски, брахиоподы, иглокожие из отложений палеозоя, мезозоя, кайнозоя. В честь деда названы новый род ринхонеллид, морских лилий, мшанок и новый вид редчайших криноидей.

Дед бережно относился к местам, где собирал коллекции. Среди геологов известна его природоохранная деятельность по защите стратотипа Гжельского карьера. В 1987 году он добился, что то немногое, что осталось от карьера к тому времени, было признано государственным памятником природы.

Другая важная часть жизни деда, которой он посвящал все свое время — это детский палеонтологический кружок в Москве, который он вел с 1968 года до самой смерти. Занималось в нем по семьдесят школьников Москвы и Подмосковья. Кружок перекочевывал по Краснопресненскому району из школы в школу; а с 1977 года официально числился при Московском Обществе Испытателей Природы (МОИПе). МОИПовцы, ученые и аспиранты МГУ им. М.В. Ломоносова, ГИНа и ПИНа читали лекции в кружке. По воскресеньям дед летом возил детей в Подмосковные карьеры, а зимой в Домодедовские и Киселихинские пещеры. Кружковцы работали в камнерезной мастерской Геологического института, участвовали в ежегодной выставке «Удивительное в камне» в Биологическом музее имени К.А. Тимирязева. Это был самый знаменитый и крупнейший кружок в стране. В нем занималось не одно поколение: бывшие кружковцы часто приводили сюда своих детей, а иногда и вели занятия. О кружке писали в газетах и журналах — «Московской правде», «Юном технике», «Ленинском знамени», «Известиях», «Московском комсомольце». Именно кружковцы Антон Нелихов и Петр Морозов, после смерти деда возглавивший кружок, бережно собрали по кусочкам воспоминания кружковцев и деда, и написали чудесную статью «Раскоп длиною в жизнь», полную любви и благодарности (ПалеоМир. – 2009. – №1(6). – С. 22-35).

Автор страницы солдата

Страницу солдата ведёт:
История солдата внесена в регионы: