Я всю жизнь стыдился своей биографии, а порой, и скрывал ее.

Прожито 90 лет. Не всем отведен такой срок на Земле… Чего в этой жизни было больше, плохого или хорошего? Наверное, хватило сполна и того и другого.
Родился я в селе Черный Ануй, Усть-Канского района, Горно-Алтайской области. Отец-Фефелов Василий Иванович, мать – Фефелова Прасковья Афанасьевна ( в девичестве Банеева). Дат рождения родителей не знаю.
Мать моя была младшей из пяти детей в семье Афанасия Прокопьевича ( моего деда). Слыла красавицей в селе, стройной, высокой, с отменным, до замужества, здоровьем. Полюбилась она гармонисту из соседнего села, Василию Фефелову, за которого и выдали ее замуж.
Но семье староверов-кержаков не пришлась она ко двору. Нравы в семье были жестокими: обижали, клеветали, провоцируя бесконечные побои мужа. В такой безрадостной жизни родилось четверо детей: Анастасия, Александр ,Григорий, Мария. А будучи беременной мной, пятым ребенком, не в силах терпеть дальше побои и унижения, уже тяжелобольная мать, забрав Марию, попыталась вернуться в родительский дом, но и там была отвергнута. Это было позором для семьи, ее отец (мой дед Афанасий) бы непримирим. Пришлось ей скитаться по чужим людям, не гнушалась любой работы ради скудного заработка.
После тяжелых побоев мужа у матери начались приступы эпилепсии, брать ее на работу люди остерегались. В конце концов, мать была вынуждена расстаться с дочкой, которой в ту пору было лет 5-7. Отдала Марию в благополучную семью бухгалтера Королева. Встречаться со мной, ей сразу было запрещено. Страдания моей матери после этого не уменьшились, здоровье ее быстро ухудшилось. По рассказам ее сестры, Екатерины Чуликовой, нередко после очередного приступа она забывала меня в том месте, где это случалось. Так однажды, алтайцы нашли меня где-то в горах. Был случай, когда во время припадка, мать бросила меня на пол. После этого, по решению деда Афанасия, меня насильно забрали у нее и увезли на заимку, к глухонемым сестре и брату матери – тете Груне и дяде Павлу. Мать же, страдая от разлуки со мной, приходила на заимку, пытаясь вернуть меня, за что подвергалась жестоким избиениям деда и Павла. После очередного избиения, в 1922 году, мать умерла в доме своего отца, под кроватью матери (другого места в доме ей не нашлось…) Говорят, это случилось летом, в праздник Троицы.
Воспитанием моим на заимке никто не занимался. Рос я сам по себе, но был накормлен , обут, одет в холщовые штаны и рубаху, а зимой- шуба из овчины. Я научился от них грамоте жестикуляции. Человеческая речь была редкостью на заимке. В деревню меня вывозили редко и не больше, чем на 1-2 дня. А вокруг заимки ни души на десяток километров.
Иногда заезжали алтайцы, привозили арачку (слабоалкогольный напиток, основанный на сброженном молоке) в обмен на ячмень. Изредка приезжали сыновья деда со своими чадами, когда созревали ягоды, кедровые орехи.
Приезд их, для меня, был настоящим праздником! Радости не было конца! Я учился говорить человеческим языком!
Так я жил до 1928 года, пока деда не вынудили отдать меня в школу. Мне к тому времени было уже 9 лет, а ни одной буквы я не знал. Но проучился я всего до половины зимы, т.к. тяжело заболел 2х сторонним воспалением легких. Болел долго, говорят был на краю жизни и смерти.
Выходила меня бабушка Устинья (мамина мама). Так же, как и моя мать, она всю жизнь была битая своим мужем, дедом Афанасием.
Продолжать занятия я смог лишь на следующий год, снова в первом классе. В 3 классе учебу пришлось прервать. В 1933 году началось раскулачивание, коллективизация. В эту мясорубку попали мой дед: отобрали дом, скотину, запасы продуктов. Выгнали из дома в никуда…
Приютили односельчане, но от такого потрясения бабушка Устинья умерла, а через год умер и дед Афанасий.
Глухонемые сестра с братом, со мной горемыкой, поселились в заброшенной избушке. О продолжении учебы в 3 классе опять не шло и речи. Но через какое-то время власти вернули глухонемым корову и лошадь. И стали мы жить с молочком, а благодаря лошади, мог подработать и Павел: кому дрова подвезет, кому сено…
Учебу в школе возобновил в 1934 году. Это стало возможным, когда меня приняли в колхоз, и к этому времени мне было уже 14 лет. Летом работал подпаском, а зимой продолжал учиться.
В 1937 году окончил 7 классов. Очень хотелось учиться дальше. Не имея большой надежды на успех, написал письмо на имя директора зооветеринарного техникума с просьбой принять меня для обучения, описав обстоятельства моей жизни. В августе 1937 года пришло сообщение о моем зачислении на первый курс техникума. Я стал студентом!
От одного из однокурсников я неожиданно узнал, что моя сестра Мария живет в 10 км от Горно-Алтайска, где я учился. Я примчался в эту деревню на лыжах в зимние каникулы. Впервые встретились мы с сестрой после 10-летней разлуки.
Благодаря приемным родителям , она закончила Педагогическое училище в Горно-Алтайске, вышла замуж и работала, вместе с мужем, в одной из деревень, недалеко от Горно-Алтайска. Позднее, мы встречались с ней уже в 60-х годах в городе Орле, куда, после войны, переехала Мария. Первый муж сестры погиб на фронте. От первого брака родилась дочь Вера, которую удочерил второй муж Марии- Матвей Шарнин. После смерти сестры не прекращалась связь с племянницей верой и ее детьми: Татьяной и Борисом Кобзевыми.
Возвращаясь к моей студенческой жизни, скажу, что, закончить, Зооветеринарный техникум мне не удалось. Продолжать учиться на дневном отделении, было невозможно. Материальной поддержки ждать было не от кого. Из одежды у меня, 19-летнего парня, были выданные в техникуме одни ситцевые штаны и две рубашки… Чтобы продолжить учиться, нужно было работать. Пришлось прервать учебу там после окончания 1 курса и продолжить образование заочно, но уже в педагогическом училище, куда меня зачислили на 2 курс. В августе 1939 года я получил аттестат об окончании Педагогического техникума и был направлен учителем младших классов в деревню Зыряновка, Усть-Канского район, Горно-Алтайской области. Поселок был небольшой, в нем жили работники золототоргснаба.
Гардероб новоиспеченного учителя был не богаче ранее описанного, на ногах моих были галошки, надетые на босые ноги.
Директор школы, необыкновенно доброжелательная женщина, определила меня на постой к очень хорошим людям. На деньги, данные ими взаймы, я смог приобрести себе все самое необходимое...