Мой отец, Иван Савватеевич Фетисов, наш батя...

Что я о нем помню? Трудная мне предстоит задача, потому что все дети в нашей большой бедной семье рано становились взрослыми, и один за другим покидали родительский дом: учились, работали и как-то худо- бедно устраивали свою жизнь.

Нет, мы не бросали родителей до конца их жизни, но вместе с ними непосредственно не жил никто. И так жаль, что за всей этой жизненной суетой так мало мы были рядом с родителями! Не было возможности их послушать, а надо было бы! Я только теперь это понимаю, когда самой почти семьдесят.

Мой отец родился в 1917г, под праздник Крещения, четвертым ребенком в семье бошинского крестьянина Фетисова Савватия Алексеевича. Через месяц Российский царь- батюшка престол покинул, предоставив своим подданны^кить «как Бог на душу положит».

По воспоминаниям, дедушка мой особым хозяйским отношением к своему дому не отличался, хозяином слыл никудышним: пел в церковном хоре, балагурил, любил праздники. Его старшие братья Степан и Петр рано отделились отРотца и жили своими семьями.Пока жили все вместе?папе моему удалось закончить бкл. тогдашней бошинской школы. Это учебное заведение при царском режиме было очень известным в сельской округе церковно-приходским училищем. Уцелели старые учителя, традиции старой русской школы, так что бкл, полученных отцом, можно по грамотности сравнить с современной средней школой.

Когда ушли из дома старшие братья, папе пришлось взвалить на свои юные плечи все нехитрое хозяйство.

С 14лет началась его нелегкая крестьянская жизнь, и до последних дней своих папа был связан с родным селом, его лугами, полями, перелесками. Женил его отец рано, юному Ванюшке не было еще и семнадцати. В дом нужна была работница: нужно было топить печь, доить коров, кормить и обстирывать свекра, свекровь, мужа и его братьев -подростков Михаилу и Семена. И нашлась такая в соседней деревне Петрово, красивая, работящая и безропотная девушка Нюра Кузнецова, дочь раскулаченного и сосланного мужика- трудяги, у которого отняли все, оставив только слепую жену и голодную девчонку. Это была моя мама. Шел 1935 год.

Как жили? Тяжко! Вместе со всей страной. Но страшно еще не было. В 1936г родился первенец, сынок Василек, сероглазый, смуглый. Через год отца пригласили работать на почте, как человека молодого, но не по годам начитанного и грамотного.

Письма, газеты, другая информация, часто односельчане о чем то спрашивали, непонятного было много, приходилось объяснять, рассказывать.

А времена наступали тревожные... Нужно было быть очень осторожным, а злопыхателей всегда хватало. Отец был человек горячий, за словом никогда в карман не лез, и незаметно над его головой стали сгущаться тучи. Год 1938, мама уже ждала второго ребенка, он должен был родиться через два месяца, отец принимает решение идти на службу в армию. Конечно, тогда это решение было единственно верным, а служба в армии для молодого, здорового, к тому же очень красивого деревенского парня, который умеет и знает, как нужно работать, казалась делом совсем нетрудным. Тогда еще никто ничего не знал и не мог предположить.

Отец служил в Забайкальском военном округе, ситуация на
восточной границе была тревожной, но тем не менее в 1940г он
получил отпуск, обрадовался подросшим мальчишкам, старшему
Васе было почти 4года, младшему Ванюшке- 2 годика. В одиночку
мама закончила строить новую хату, отдельную от стариков,
добротную, светлую, через год ожидала отца из армии и надеялась
на тихое бабье счастье.                                                                                                  ,.,,......

Отец весной 1941г, отслужив положенные 3 года, стал, как теперь говорят, готовиться « на дембель», припасал в своем нехитром солдатском хозяйстве табак, сахар, новую пару нижнего белья, да мало ли чего...Приказа о демобилизации ждали со дня на день. И дождались. В середине мая 41г все войска из Забайкалья были срочно вместе с техникой и пр. погружены в вагоны и переброшены к западной границе. В вагоне папа мой прибыл в Брянск, но не домой к жене и детям, а, не выходя из него, на Западную Украину. Их полк разместили в военном городке, недалеко от Шепетовки, в лесу, где росли шелковицы, буки, грибы. Лето, зной и непонятное тревожное ожидание. Вечером 21 июня все командиры, ст. офицеры были срочно вызваны в штаб, а отец, тогда пом. ком. взвода, был среди молодых солдат, которые его почему- то тогда уже называли по имени- отчеству, спросили: « Савватеевич, неужели будет война?» Ничего не ответил батя, только развязал свой вещмешок и выбросил из него все, с чем он хотел демобилизоваться. Оставил только сухари, табак и сахар. Заснуть в эту ночь не мог никто.

А в рассветных сумерках услышали в небе гул немецких самолетов. Они летели на Киев. Так для моего отца началась Великая Отечественная Война. Ему пришлось в ней участвовать всего три первых и самых страшных месяца. Всего три месяца, которые стоили целой жизни. В этом кошмаре ценились не только три месяца, но и три дня, часа, минуты.Можно ли было воевать против танков, самолетов и пушек с одной винтовкой на трех солдат и двумя гранатами?

Отца определили в службу связи, он на поле боя таскал и раскручивал катушку для связи^под огнем немецких автоматов на передовой. Как его еще хранила судьба? Он только за два года до конца дней своих кое- что стал нам рассказывать. Наверное он не был героем, каким мы себе представляли фронтовиков. И грудь у него не была в орденах.

Но он был там в эти страшные первые месяцы войны у самой западной границы! И воевали они как могли, хоть как-то задерживая продвижение немцев по нашей земле. И погибали десятками, сотнями, кстати, на украинской земле.

Неужели там совсем не осталось людей, которые все это видели и помнят? Отец рассказывал, как из горящего дома он вытащил молодого мужчину с женой и малым ребенком грудным, а ему помог переправиться через Днепр на лодке пожилой украинец, все из нее выбросил, а ему освободил место в лодке.

В конце сентября 1941 года папу ранило в левую руку осколком снаряда в очень известном литературном месте. Бой шел на возвышенности возле могилы, где похоронен Т.Г. Шевченко. До санитарного поезда отец шел несколько дней, на повозках везли тех, кто не мог ходить. Плохо обработанная рана начала загнивать, вопрос стоял об ампутации. Спас ему руку старый доктор времен первой мировой. Отец был отправлен в военный госпиталь в г. Дербент на Кавказе, пробыл там несколько месяцев. Воевать он уже не мог, на родине оккупанты. Работал в одном из колхозов Саратовской области в станице Орловской, невнимательно кто- то прочел его документы, вместо области Орловской( до войны Брянская область была в ее составе) отправил его в станицу Орловскую, где он пробыл до 1943г. Оставлял его председатель местный, и дом давал и семью просил перевезти.

Не захотел он жить «не дома», тянуло домой, на родину, несмотря на то, что в Саратовской области житье было не по- военному сытое и хлеб пшеничный. А в Бошино голод, тошнотики, сожженные хаты, в т.ч и наша новая, построенная перед войной.

И начал возрождаться колхоз. Его первым послеокупационным председателем назначили моего отца.

Ему было всего- то 25 лет, В колхозе были: бабы- вдовы, ребятишки, старики немощные и одна единственная лошадь, которая даже под гору не хотела бежать, сил у нее не было.

А надо было жить, засевать родные поля, убирать урожай, растить хлеб для армии, которая еще вела войну, т.к. отец хорошо знал цену сухаря и куска хлеба на фронте.

Пока еще было трудно, еще приходили похоронки, болели тифом, умирали дети, но война уже шла далеко, близилась победа. Из землянок потихоньку стали люди строить и жить хоть в небольших, но хатках. Катастрофически не хватало топлива, соломой избу не нагреешь, да она шла зачастую на крыши и корм скоту. И тогда отец организовал свой народ на копание торфа. Это была чисто его идея. Это было спасение. И потом лет 30 торф отапливал наше село. В том числе и школу, и больницу.

«А по школе во время боя прицельно стреляли пушки и минометы, там был штаб немецкий. Чтобы открыть ее нужен был основательный ремонт. Отец договорился с рабочими из Карачева, пообещав им дать несколько(?) пудов колхозного зерна. Школу отремонтировали, но не успели как- то оформить отданное зерно, нашлись "добрые" люди, доложили кому следует, на следующий же день отца арестовали, судили как расхитителя соц. собственности. Это 1946 год- я только родилась, а у отца "расхитителя" остались двое ребят, плюс я- грудная, даже сено из луга Горенский он не успел привезти, так оно и зимовало там. Мама каждый день ходила за ним с веревкой, чтобы накормить прожорливую немецкую корову. Наступила самая черная полоса в жизни нашей семьи. Как вытянула нас мама, святая женщина, низкий поклон ее памяти! Её молитвами выжили мы.

Находился в заключении папа 3,5 года, никогда не говорил, где сидел, что делал, знали все- под Москвой. Это потом-то мы поняли- на строительстве Курчатовского атомного центра.

А как вернулся отец я уже помню. Это первое, что я помню из своего детства: зима, топит1 ся торфом буржуйка, за столом отцов брат дядя Петя и отец держит меня на коленях. Это был конец 1949 года. И опять началась нормальная крестьянская жизнь. Не было на нем отпечатка бывшего зека. Отец говорил, что в тюрьме он увидел столько умных, грамотных и по- хорошему порядочных людей, сколько не видал больше никогда в жизни.

Советское правительство знало, кому доверить строительство секретных объектов. Забегая вперед скажу, что наш сельский клуб тоже под руководством отца строился, и я там работала с деревенскими девчонками. Строить он в тюрьме научился.

А в 1952г колхоз посылал в город Трубчевск на курсы комбайнеров кого- то из колхозников, и папа сразу же попросил, чтобы послали его, хотя до этого из техники он умел водить только велосипед. Тем не менее^комбайнерские курсы он окончил с отличием. Летом 1953г колхоз получил 2 комбайна СК(цифру не помню). Это был первый комбайн, вся деревня сбежалась его смотреть, а я даже рядом с отцом въехала в деревню на этом голубом красавце с серым прицепным копнителем.

А для папы моего отсюда началась самая радостная и отрадная часть его жизни. А было ли и здесь легко? Не было! Вставать с зарей, трудиться до темноты, но больше на наших полях баб с серпами уже никто не видел. А я 7- 8летняя девчонка носила отцу обед на поле. Иногда он меня сажал рядом с собой, а я наблюдала за его лицом. Это невозможно передать словами, это надо было видеть. Я так гордилась им, он водил комбайн, как капитан ведёт корабль по морю, только море было хлебным, он радовался хорошей погоде, урожаю, когда высыпал зерно из бункера. Брал его в ладони и тоже радовался.

Вот здесь он был героем настоящим: не на войне, не на стройке, а в поле. Тогда, когда видел хлеб, который нужен людям, который всему голова, а хлеб- значит сытость, достаток, мир, покой.

Почти 20 лет отец проработал на комбайне, который он сам ремонтировал, весь уборочный сезон у него не было серьезных поломок, и был всегда он самым передовым комбайнеромв районе.

Почетные грамоты занимали всю стену. А когда в 1967г отцу пришлось перенести очень серьезную операцию на лёгких, он оставил свой любимый комбайн СК-3, но не надолго. В разгар уборочной страды попросил его председатель Кирюхин Г.Г. поработать, не отказал отец, да и тянуло к любимому делу.

Он настолько корнями был связан с нашим селом, с его людьми, с колхозом, со всеми его хорошими и плохими сторонами и событиями. Большой жизенный опыт, крестьянская закалка, да и, по большому счету«просто неравнодушное отношение к родному селу, к односельчанам, все шли к Савватеевичу посоветоваться, отбить косу, сделать соху или сани и т.д.

Да, мой отец не был героем! Нет, был! Это был настоящий исконно русский человек от земли, от ее корней и истоков. Я думаю, что в нашей деревне таких мужиков, которые так любили бы село свое родное, свою землю и так много сделали для неё было только двое: мой отец и ныне покойный председатель колхоза им. Жданова Г.Г. Кирюхин.