Эта девочка в шинели - моя бабушка, Нора Николаевна Погосова (Семенова). Такой она была в сентябре 41-го. Ей здесь двадцать один.

В июле студентка 3-го курса истфака МГУ Нора Погосова вместе с подругами записалась на курсы медсестер. В сентябре, после их окончания, девчонок распределили - кого куда. Моя будущая бабушка попала на Северный флот. Сначала служила в Мурманске, там девочки-медсестрички вместе с нашими моряками встречали английские конвои - помощь союзников. Потом некоторых девчонок, среди них и старшину второй статьи Нору Погосову, перевели в Киров - в госпиталь того же Северного флота.

Работая в муниципальных газетах, я много писала о ветеранах. И все хотела написать о ней - тоненькой девочке маленького роста (1,5 м), с сильной близорукостью (- 8 диоптрий), которая принимала у ворот госпиталя раненых моряков - а ведь на флоте все были рослые, здоровые парни - и тащила их, больших, тяжелых, неподъемных, часто беспомощных, когда на носилках, а когда и на себе, взвалив на спину, на третий-четвертый этаж - в палату. Я спрашивала - как? Бабушка отвечала: "Не знаю, некогда было думать, тяжело или нет, просто надо было - и таскала. Мы все тогда так". Еще я хотела написать, о том, как она выхаживала раненых, как обрабатывала и бинтовала раны, как писала письма за тех, кто этого делать не мог, как ее ценили врачи. О том, как ее любили все - за лучезарную улыбку, за неиссякаемое жизнелюбие, за то, что с ней всегда было весело (как она смеялась!) и всегда интересно (уже тогда эта девочка обладала поистине энциклопедическими знаниями, которыми щедро делилась с людьми), за то, что заражала всех своим удивительным оптимизмом (и не только тогда - всю жизнь!), за то, как самоотверженно она умела дружить. Еще о том, как там, в кировском госпитале, они встретились с тяжелораненым морским летчиком Анатолием Семеновым - моим будущим дедом. У кого-то был тогда военно-полевой роман, у моих - военно-госпитальный. О том, как она своего Анатолия выходила. О том, как, демобилизовавшись, они вместе вернулись в Москву. Как в в разгар войны в знаменитом роддоме Грауэрмана родился мой папа. Бабушка рассказывала, что в ноябре 43-го их было всего две роженицы - на весь роддом. И что она никогда больше не видела такого теплого, внимательного, душевного отношения медиков к пациентам, как тогда, в военной Москве. В общем, я должна была написать о ней. Но... бабушка категорически запретила мне это. "Да о чем там писать?! Люди кровь проливали - вот о них и пиши. А я что... Воевала... с клистирной трубкой в руках!" - и смеялась. Теперь я нарушаю этот запрет. Когда уже поздно. Когда обе ее правнучки уже старше, чем была она в 41-м, на этой фотографии. И когда мне ее очень не хватает.