«В августе сорок второго
Ты ушел в свой последний бой.
Мама плакала, я молчала,
И мечтала, Папа, поверь,
Как и прежде, в мирные годы,
Ты откроешь сам нашу дверь.
Мама бросится к мужу в объятья,
Я повисну на шее твоей…
Папочка, милый, какое же счастье,
Что ты был в жизни моей!»

Я давно уже на пенсии, мне 83 года, но память крепко сохраняет то, что было 75 лет назад, когда не было той страшной войны, Великой Отечественной Войны, где погибли миллионы людей, где погиб мой отец, защищая Родину от фашистской нечисти. И как яркие пятна появляются в памяти моменты моей детской жизни, где все еще были живы, где жив был мой Папа. И я хочу рассказать вам о том, каким был мой Папа в мирной жизни.

1. Лето 1938 год. Мне 6 лет. Мы живем на съемной даче, недалеко от Москвы, в деревне Хлебниково. Рядом река Москва. Мы ходим каждый день на речку с Мамой. Но я эти походы не люблю. Мама волнуется, что я захожу в реку слишком далеко. Поэтому мне многое запрещено. И я с нетерпением жду, когда с работы придет Папа. Мы идем вдвоем купаться, где мне разрешено все. К этому времени Папа научил меня держаться и отдыхать на воде. Я переплывала с ним на другой берег реки и ничего не боялась. А когда я не могла выбраться из глубины, рядом оказывались сильные руки Папы, которые ловко помогали мне снова почувствовать дно реки. Папа делал испуганное лицо и говорил: «Ну, что? Решила выпить всю реку? А где мы будем купаться?» Мы оба смеялись, и нам было весело и хорошо.

2. 1939 год, мне 7 лет. В школу еще не хожу (тогда в школу принимали с 8 лет).
В коммунальной квартире, где мы жили, было 5 детей: 2 мальчика 11 лет, 3 девочки – я, девочка 10 лет и маленькая Рита 3 лет. Мы ее очень любили, и она играла с нами на равных. В один из вечеров мы играли в комнате у Капы (10 лет). С работы пришел ее отец. Он был явно недоволен шумной компанией. Очень скоро он сказал нам, что устал от нашего шума и чтобы мы шли играть в коридор. Мы ушли, но в коридоре играть не хотелось, там было темновато и неуютно. Я предложила идти в мою комнату. Когда мы вошли, то увидели, что мой Папа лежит на диване и читает газету. Он сказал, чтобы мы заходили, но не шумели, а то будем ему мешать. Мы кивнули в знак согласия. Но дети есть дети, и скоро мы и кричали, и смеялись изо всей мочи. Папа отложил газету в сторону и сердито сказал: «Вот я смотрю, смотрю….» - он замолчал, мы притихли и тоже молчали, ожидая неприятностей… Выдержав паузу, Папа закончил: «Да и… ЗАЖМУРЮСЬ!» Я первая бросилась на Папу, а за мной все остальные. Последней на нашу «кучу-малу» карабкалась маленькая Рита, а Папа барахтался внизу и отчаянно взывал, чтобы его спасли. На крик прибежала из кухни Мама. Но спасать почему-то не стала, а тоже залезла в нашу кучу! Смех, крик о помощи, и, наконец, все мокрые и веселые окончили борьбу и объявили, что нет ни победителей, ни побежденных. Все довольны.
А я, когда зову к себе играть, слышу одно и то же: «А дядя Петя пришел?» (это мой Папа). И когда я отвечаю, что нет, не пришел, слышу один и тот же ответ: «Давай его подождем. С ним играть веселее». Я Папой очень гордилась. Еще я была счастлива, что многие мои товарищи завидовали мне, что у меня такой Папа.

3. Около нашего дома в Москве был небольшой склад досок. Там окотилась бездомная кошка. Когда котята подросли, их всех разобрали. Но одного котенка никто не хотел брать. Он был очень некрасивый. Я пожалела его и взяла к себе. Принесла домой. Мама взмолилась: «Римма, но у нас уже 2 котенка!» Я начала плакать и уговаривать Маму оставить котенка. И тут пришел Папа. Он выслушал в чем дело, и сказал Маме: «Катерина, он что – помешает нам? Где два, там уж и три. Риммок, а как ты его назвала?» Я ответила, что еще не назвала. Тогда Папа предложил: «Давай назовем его Браслет». Я сразу поняла – судьба котенка решена, он останется у нас. Конечно, я была согласна, пусть он будет «Браслет»!

4. Май 1941 год. Окно нашей комнаты на восток. Утром у нас всегда солнечно и радостно. Я помню, Папа стоит и комода. Смотрит в зеркало. По радио звучит песня:
Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля.
Просыпается с рассветом
Вся советская страна…
Папа бреется. Перед ним сидят три котенка. Он что-то им говорит. Они внимательно слушают. Я смеюсь: «Папа, но они же ничего не понимают!» Папа отвечает очень серьезно: «Напрасно ты так думаешь. Они все понимают. Надо только объяснить им очень четко. А Браслет понимает лучше всех. Смотри, даже голову набок наклонил». Мы опять смеемся. Вместе с нами смеется Мама. Теперь Браслет ее любимчик.

5. 1941 год, октябрь.
Мы с Мамой идем в школу на улицу Панина. Там сбор новобранцев. Стоит большая группа солдат в шинелях. Мама показывает мне на них и спрашивает вижу ли я Папу. Но они мне кажутся все на одно лицо. Один из них идет к нам. Я узнаю в нем Папу. Бегу к нему. Он на бегу подхватывает меня, высоко подбрасывает. Мы оба смеемся. Оглядываюсь на Маму. Она плачет. Папа подбегает к ней, обнимает, целует, успокаивает. Кругом шум. Кто-то стоит молча, обнявшись, кто-то поет, кто-то пляшет под гармошку. Но вот звучит приказ солдатам встать в строй. Папа целует Маму, потом поднимает меня на уровень своего лица и крепко целует. А потом говорит, что я должна беречь Маму, слушаться ее и помогать ей. Я киваю головой и все ему обещаю. А потом он наказывает мне хорошо учиться и обязательно получить высшее образование. И это я ему тоже обещаю.
Но ему уже машут и кричат, чтобы он встал в строй. Папа еще раз целует нас, и вот он уже в строю. А потом под музыку строй за строем, солдаты садятся в машины и уезжают. Куда? Мы этого еще не знаем.

6. А разместили их полк в Москве, в школе, рядом с метро Сокол. И там проходила их подготовка. А Папу, как жителя Москвы, отпускали в увольнительные на субботу и воскресенье до 20 часов. И так было месяца 3-4. Но в один, совсем не прекрасный день, мы с Мамой поехали навестить Бабушку, которая в то время жила в Монино. Приехали к ней вечером, а утром поехали домой. Когда вошли в комнату, Мама сразу же побежала к столу, на котором лежали папины часы и записка, в которой он сообщал, что их направляют на фронт, что он забегал попрощаться. К сожалению, нас не застал. Он писал, чтобы Мама ничего не жалела и меняла вещи на продукты. Он также писал, что уезжать они будут в 12 часов. Если мы сможем, то должны приехать к 12 часам. Мы взглянули на часы. Шел уже второй час… Но мы все равно побежали. Приехали к школе. Ворота настежь. Выезжают последние машины с солдатами. Мама спрашивает у дежурного офицера про папину часть. Тот отвечает, что эта часть уехала в 12 часов. Мы плачем и едем к маминой Сестре, у которой есть телефон, надеясь, что наш Папа позвонит туда. Приходим. Через некоторое время звонит Папа и говорит, куда мы можем приехать. Но только мы отправляемся, объявляют воздушную тревогу. Снова звонит Папа и уже приказываем нам, чтобы мы никуда не ехали. Опасно. Да и они могут в любое время уехать. Так и расстались мы не попрощавшись…
А потом мы стали получать письма с фронта, где Папа сообщал о своих военных буднях и уверял, что скоро разобьют немцев, и он вернется домой. Папа любил получать мои письма, в которых я писала о том как мы живем. Он писал Маме, что письма детей солдаты пускают по кругу и бывает, что некоторые зачитывают до дыр. «Ведь дети – особое племя – писал Папа – с ними надо быть открытыми и честными. Они отвечают тебе тем же». А потом мы получили последнее письмо, в котором он писал, что «не сегодня, так завтра предстоит серьезный бой. Настроение у всех нас очень даже хорошее».
После этого письма от Папы перестали приходить…
Тогда Мама написала его товарищу по взводу. Ответа не было. Она писала всем: командирам взвода, батальоне, полка и т.д. Никто не отвечал…
Тогда она обратилась в Военкомат. Там прочитали последнее письмо, его адрес и горько вздохнули: «Не пишите никому. Вам никто не ответит, потому что все погибли… Живых там не осталось. Извините… но там было кровавое месиво».
Мама все равно продолжала ждать Папу.

7. Мама ждала Папу и всем говорила, что он тяжело ранен и потерял память. Но пройдет время, он все вспомнит и вернется. Ее никто не разуверял.
Шло время. Война кончилась, но Папы все не было.
Когда мне исполнилось 18 лет, я пошла работать, чтобы помочь Маме. Она переживала, что я брошу учебу, но я же обещала Папе, что получу высшее образование! И я работала и училась, и выполнила все обещания. Мама продолжала ждать мужа. Все оставшуюся жизнь она посвятила мне и моим детям. Мы обращались в разные инстанции, надеясь получить сведения о Папе. Но так ничего и не узнали…

8. Мой Отец погиб также как и многие другие, не успев дойти до вражеского логова. Но это нисколько не умаляет их заслуг, этих людей, не успевших получить награды, отдавших свои жизни за Родину в начале войны. Они выполняли свой долг там, где враг пытался всеми силами уничтожить все то, что было свято и дорого.
Сейчас мои дети, Папины внучки, снова возобновили его поиски, и я надеюсь на успех.