Историю отца хотелось бы начать с его личных воспоминаний:               

Итак,1944 год.

Уже три года идет война, деревня завалена похоронками среди нашей родни, да и вообще во всей Поперечке не найти и одного двора, где не отголосили бы уже по убитому отцу, мужу, сыну или брату. С проводами последних рекрутов в конце 43-го, то, что было известно давно, приблизилось и встало совсем рядом: с л е д у ю щ и й  ч е р е д  н а ш... Повестки прислали в конце уборочной, в сентябре. Только теперь я вдруг увидел, что лицо у матери сильно постарело. Уже было видно, какая она будет старухой. Я вспомнил, что раньше никогда не думал об этом и у меня (от укоризны какой-то, что –ли), испортилось настроение. На лице у матери было много морщин, особенно возле глаз. Глаза потускнели, и это было заметно сейчас, потому что она с того самого дня, как принесли повестку, непрестанно плакала- плакала тайком, на ходу, отвернувшись где-нибудь в угол, плакала короткими, острыми, жгучими приступами. Когда ей удавалось сдержать слезы, она начинала «хлопотать» - стряпала, вязала носки, перчатки, бегала по деревне, занимая у родных где масла, где яичек, а где медку «Шуре, на дорожку…» Потом вдруг, когда уже не было больше сил, она откуда-нибудь из дальнего угла двора, из курятника или из чулана, бросив все бежала ко мне. Бежала как слепая, протянув вперед руки и уже всхлипывая на ходу.                                     –Шу-у-ра ! Родной мой, сыночек ! ... - бросалась она ко мне на грудь и билась беззвучно, обливая рубашку слезами. У меня комок подступал к горлу. Я ничего не мог говорить, только крепче прижимал ее к себе и гладил по спине – спина вздрагивала под ладонями. Потом она затихала. Тяжко вздохнув, отрывалась от меня, вытирала глаза уголком платка и опять принималась «хлопотать».                                                                                                                                                                                               … Она бежала за нашей бричкой до самого тракта.

Там, у сельсовета, деревенские старухи и матери подняли такой стон и плач, что лошади шарахались и заваливались на дробины соседских фургонов. С трудом пробившись сквозь эти голоса и слезы, сквозь вскинутые руки и метущиеся тела, обоз с новобранцами выехал, наконец, из деревни. Мама давно отстала от моей повозки и затерялась среди других, таких же обезумевших от горя женщин. Но в бежавшей за нами стонущей толпе я все время видел только ее глаза, и слышал только ее крик: «Шура, Шу-у-ра! Сыночек мой!..» - пока и она, и толпа женщин, и вся наша деревня не скрылась за Ярковским.

Прохождение службы в вооружённых силах союза ССР с 11.1944 по 21.08.1951. (В Германии, город Ратенов, в/ч 40310?) на должностях рядового и сержантского состава.

2-й Приморский фронт с 08.1945 – 09.1945 – рядовой, командир орудия.

Приехал в Москву окончил десятый класс в 1953 г., поступил во ВГИК на операторский факультет, окончил в 1958г.

28 июля 1958 г. приказом МО СССР - №944 присвоена воинское звание.

07.03.72 приказ мл. лейтенант №107 КА МВО – лейтенант.

27.12.76 приказ №333 КА МВО – старший лейтенант.

27.04.2000 приказ №2 верх. ГК ВС РФ – капитан.

В мирной жизни А.П. Саранцев режиссер, сценарист, кинооператор. Лауреат премии им. Александра Довженко. Проработал в документальном кино более сорока лет.

Умер 16 августа 2003г.