Папа не сильно любил рассказывать о войне. И когда мы в нашем послевоенном детстве на что то жаловались и плакали, он сажал нас сестрой за стол и в сравнении с нашими невзгодами делился с нами своими фронтовыми буднями. Во время таких рассказов мы прекращали плакать, а у него на глазах появлялась скупая слеза. А будни были таковыми: вот что сохранилось в моей памяти...

...Как-то раз осенью после длительного марша под проливным дождем наша батарея вышла к новым огневым рубежам, поступил приказ: подготовить укрытие для орудий и окопаться самим. Утопая по колено в грязи и холодной воде, приказ был выполнен. Но не прошло и двух часов небольшой передышки, как поступил новый приказ: выдвигаться на новую позицию. И все началось сначала. Снова марш и снова окопаться. Обрадовало одно, что закончился дождь, и мы со своими товарищами до наступления темноты успели нарвать полыни и устелили наше укрытие. Полынь нам служила и матрасом, и одеялом, но самое главное защитой от вшей.
Нередко полевая кухня от нас отставала и мы довольствовались одной банкой тушенки на весь боевой расчет. В таких условиях я заработал себе ревматизм, который сыграл со мной злую шутку при форсировании реки Прут в Бессарабии.
Орудие на плоту , а мы вплавь. От холодной воды свело ноги, но жалеть себя и тонуть приказа не было. Поэтому собрав последние силы в кулак я смог доплыть до берега...
Вот на таких поучительных фронтовых историях мы и росли.

Отец принимал участие в битве на Курской дуге и называл это "живой мясорубкой". Дело было так: между позициями немцев и нашими было огромное поле и поле это было заминировано... Мы стояли в укрытии, готовые в любой момент к атаке... И вдруг началось: сначала взрывались мины на поле, затем летели со свистом снаряды, гул стоял такой, что я не чувствовал своих ног, так дрожала земля... Чудом остались живы...

Была следующая история: когда переправились на другой берег реки, оказались на поле, заросшем пшеницей. Я говорю командиру батареи: надо скосить небольшую площадку, чтобы немцы нас не перестреляли внезапно, командир батареи дал "добро" и с тремя орудиями и бойцами отправился в ближайшую деревню, а мы с моим расчетом и орудием остались на берегу, получив приказ здесь держать оборону... Окапывались и, находясь в траншее, я достал пулемет "Дегтярев", боекомплект патронов, гранаты на всякий случай, закурил и вдруг увидел на поле, идущих к нам немцев с автоматами в руках... Пересчитал, идут шесть человек... Они начали стрелять... Одна пуля попала мне в правое плечо, я упал под пулемет, немцы думали, что я убит... Я же с прострелянной рукой неожиданно для них начал стрелять из пулемета, все были уничтожены... Когда я опомнился, то обнаружил, что кость, к счастью, не простреляна, только мышца правого плеча, пилотка простреляна насквозь, гимнастерка слева и справа тоже простреляны, пули чиркали по мне пролетом... Бог спас, остался жив... Вдруг по рации слышу из деревни голос командира батареи: немцы нас окружают, бейте по указанному квадрату из своего орудия... И мы били, выполняя приказ...
.... И надо же такому быть, что совсем рядом, здесь, на Висле я был... с моим отцом, Шаталовым Ильей Петровичем, воевавшим в саперных войсках, и не знал об этом, узнал только после войны...