В БОЯХ ЗА МОСКВУ

В августе 1941 года меня назначили командиром пулеметной роты. Это было в Ярославле, где формировался наш 912-й стрелковый полк 39-й армии. В моей пулемётной роте, за исключением командиров взводов, кадровых командиров Красной Армии, все красноармейцы, призванные из запаса. Умению обращаться с пулеметом пришлось обучать прямо в теплушках в пути следования на фронт.

Значительный путь к передовой пришлось проделать пешим строем, так как фашистские самолеты беспрерывно охотились за воинскими эшелонами. Где-то в районе Великих Лук один из батальонов вступи в бой с гитлеровцами.

- Прорвались танки! Занять оборону!

Эго было не ново и в те августовские дни сорок первого года. Фашистские полчища рвались вперед, бросая в бой танки, авиацию, под прикрытием которых шла пехота. У нас же связка гранат, бутылки с горючей смесью. В полку было всего несколько пушек-сорокапяток. Оседлали одну из дорог, заняв выгодные позиции. Ждем появления танков. Бронированные чудовища прорвались на соседнем участке. Позже рассказывали, что уцелел тот, кто поглубже окопался. Для живых это было большим и суровым уроком.

Недели на две на нашем участке фронта, где-то в районе Западной Двины наступило затишье. По всей вероятности, противник занялся перегруппировкой своих сил. Потом были бои местного значения. Приказывают взять высотку. А взять ее не так просто без должной артиллерийской подготовки. Случалось, удавалось выбить противника с высоты, но закрепиться на ней трудно, у противника явное превосходство в огневой поддержке.

Пришлось возглавить мне группу захвата вражеского "языка". Перед этим одна из таких групп понесла большие потери. Поэтому группу захвата составили исключительно из добровольцев. Сплошной обороны у противника не было. Облюбовали мы после тщательных наблюдений фашистскую минометную батарею. В сторонке от батареи солдаты соорудили что-то вроде отхожего места, замаскировали его зелеными ветками. Здесь и взяли здоровенного фашистского ефрейтора. С кляпом во рту, скрученного собственным брючным ремнем, приволокли гитлеровца в свое расположение. Развязали, вынули изо рта кляп, а он, здоровенный рыжий детина, все куражится: «Скоро возьмем Москву, всем вам будет капут». Ничего, успокоили, заговорил.

Вскоре меня ранило осколком вражеской мины в правое предплечье. Доставили меня в Ржев, но немцы наступают, в спешном порядке всех раненых вывезли оттуда. Выздоравливал уже в госпитале в Воткинске Удмуртской АССР. В октябре 1941 года меня после выздоровления направили в Куйбышев, где формировалась 6-я дивизия войск НКВД. Меня назначили командиром роты. В октябре сорок первого года дивизию перебросили в район Дедовска, что неподалеку от Истринского водохранилища, где фашистские войска, рвавшиеся к Москва, сдерживала 16-я армия генерала К.К. Рокоссовского. В нашу задачу входило надежно охранять тылы армии от вражеских диверсантов, парашютистов.

В те октябрьские дни 1941 года набатом прозвучали слова из напечатанной в «Правде» и обращенной к воинам Западного фронта, которым командовал прославленный полководец, в ту пору генерал армии Г.К. Жуков, статьи известного советского писателя Алексея Толстого: «Ни шагу назад? Пусть трус и малодушный, для кого своя жизнь дороже родины, дороже сердца родины нашей - Москвы, гибнет без славы, ему нет и не будет места на нашей земле».

Парад воинов на Красной площади 7 ноября 1941 года, в котором мне довелось участвовать в составе полка нашей дивизии, врезались в память на всю жизнь. Прямо с Красной площади на передний край уходили танки, батальоны, полки, дивизии. Это был не обычный смотр сил нашей Красной Армии. Я шел правофланговым. Сквозь белесую сетку все гуще сыпавшегося снега я увидел Сталина, стоявшего в своей солдатской шинели на своем обычном месте на крыле Мавзолея.

Не заметил под впечатлением уводенного, как снова оказался на окраине Москвы. Все ближе передний край. Немцы еще на что-то рассчитывали. Или это была отчаянная предсмертная агония взбесившегося фашистского зверя?

Наступила злая, колючая, небывало ранняя зима. Оголенные лиственные леса оледенели. Крепким промерзшим инеем покрылась хвоя. Земля стала крепкой как дерево. Изменилась не только природа. Танки, приспособляясь к ней, покрылись белой краской. На красноармейцах и командирах появились теплые меховые шапки из голубого меха, ватники и безрукавки, которые отлично греют под шинелями.

Бои идут еще очень серьезные, но на фронте, от переднего края штабов, люди полны уверенности. В святой ненависти к врагу, крепли наши силы. По всему чувствовалось приближение нашего мощного наступления. В расположении армии появились воины-сибиряки. Это была дивизия полковника Белобородова. Крепыши, одетые в полушубки, валенки, с новенькими автоматами, произвели большое впечатление не только на жителей подмосковных сел, но и на всех воинов фронта. Свою сибирскую закалку и выносливость они подтвердили в ходе наступательных боев.

Помню, как перед наступлением я представился старшему командиру комендантом Истры.

- Истру еще надо взять,- назидательно сказал старший командир.

Говорят, что на войне нельзя испытать ощущение счастья. Неправда это! Мы тогда чувствовали на заснеженных полях Подмосковья самыми счастливыми людьми, потому что одержана была победа - это счастье. Важно, что это была первая большая победа и, значит, первое ощущение всепокоряющего счастья.

Прошло уже сорок лет со Дня Победы, еще больше времени отделяет нас от разгрома немецко-фашистских войск под Москвой. Не все, конечно, запоминается. Но рассвет 7 декабря 1941 года крепко врезался в память. Грохот артиллерийской канонады. И вот уже двинулась вперед лавина. Воины стремительно атаковали противника, несмотря на неблагоприятные условия - сильный мороз и снежные заносы. Продвигались вперед с каким-то особым упорством.

Переправа через реку Истру была очень сложной. Лед был разбит вражеской артиллерией. Упорный характер носили бои за Волоколамск, расположенные на возвышенности. Гитлеровцы согнали жителей и заставили их поливать водой крутые склоны, которые быстро покрылись льдом. Преодолеть их под огнем невозможно. Пришлось обходить город с флангов.

Сожженные деревни и села, изуродованные подмосковные города. Виселицы сооруженные почти в каждом селе фашистскими оккупантами и еще остывшие трупы повешенных. Все это взывало к мести. В ходе войны мне довелось воевать на Калининском фронте, принимал участие в освобождении Белоруссии. Но битва под Москвой, наша победа в первом крупномасштабном сражении остались в моей памяти на всю жизнь. Она укрепила нашу уверенность в окончательной победе над коварным врагом.