Мой дядя Юрин Роман Митрофанович совсем юный ушел на войну. Родные получили от него только одно письмо: "Мама, ты получишь фотокарточку и будешь плакать, я это знаю. Мама ты не расстраивайся, со мной пока ничего не случилось. Я вам посылаю с себя фото и посмотри какой я стал. Я вам высылаю, чтобы вы берегли. Вечерами я думаю о вас о маме, папе, братьях. Дорогой брат Володя слушайся маму. Я посылаю тебе с себя фотку береги ее и не девай никуда. Вова пиши чаще письма сюда. Мама поцелуй Вову за меня. Мама я так скучаю о вас , тяжело мне здесь. Передавайте всем привет и пишите письма, буду ждать."

Нет! Ни женщина, ни женщина война.
Убивала миллионами она.
Подкосила насмерть всю родню мою.
У могилы братской я теперь стою.
Стынет холодом душа уж столько лет!
Нет! Ни женский у войны той силуэт.
Шесть десятков лет и более прошло,
Эхо ужаса в душе не заросло.
Многих выбила проклятая война,
Не убила, так изранила сполна.
Искалеченный отец пришёл с войны,
Как другие же российские сыны.
У войны той нету женского лица,
А иначе б пожалела бы отца.
Искалечила. И жалости в ней нет.
Нет! Ни женский у войны той силуэт.

"Был бой за деревню Владимировка. Меня ранило , я упал, мимо меня бежал Роман, он прикрывал лицо шинелью, лицо у него было в крови, больше я его не видел. Пытались найти, где похоронен, но на данное время место погребения не сохранилось в Архивах, написано только похоронен д. Владимировка."